решающую роль играет использование ключевого слова «правда». Именно так это 
происходит в приведенном ниже обмене репликами, который хоть и не является 
точной цитатой из вышеупомянутой книги, но, надеюсь, вполне передает аромат 
беседы:
    — Ты меня любишь?
— Люблю.
— Правда, любишь?
— Правда, люблю.
— Правда-правда?41
    Далее, по всей видимости, следует то, что Олби42 в своей пьесе «Кто боится 
Вирджинии Вулф?» назвал «лесными звуками»,— вопли, рычание и прочие 
свидетельства полного озверения. Пользуясь подходящим случаем, хочу дать 
читателю, желающему достигнуть сходных результатов, еще один полезный совет.
    Как уже отмечалось автором в предисловии к настоящей книге, весьма трудно, 
если вообще возможно, определить содержание понятий «счастье» и 
«удовлетворение», пользуясь ясными терминами позитивного характера. Однако это 
обстоятельство, разумеется, не может служить достаточно веским основанием для 
того, чтобы помешать блюстителям нравственности истолковывать эти понятия в 
негативном, то есть резко отрицательном, смысле. Читателю, возможно, хорошо 
известно, - что неофициальным кредо пуританизма служит фраза: «Делай все, что 
хочешь, при условии, что это не доставляет тебе ни малейшего удовольствия». И 
действительно, в нашем мире существует множество людей, считающих непристойным 
чему-то радоваться, когда планета находится в столь плачевном состоянии. Следуя 
такой логике, непозволительно получить удовольствие даже от глотка воды, ведь в 
этот самый момент, возможно, в каком-то уголке света мучаются от жажды миллионы 
ни в чем не повинных людей. Но если когда-нибудь, пусть и в отдаленном будущем, 
в мире все-таки воцарится всеобщее счастье и благоденствие, пессимисты 
кальвинистского толка все равно не должны вешать носа. Ибо и тогда никто не 
отнимет у них права использовать универсальный рецепт Ланга — упрекнуть своего 
безмятежного счастливого партнера: «Как ты можешь смеяться?! Может, ты забыл, 
что Христос ради тебя принял смерть на кресте?! Думаешь, ему было смешно?»43 
После этих слов должно воцаряться напряженное молчание.
    
Глава 10 БУДЬ САМИМ СОБОЙ! ВЕДИ СЕБЯ НЕПОСРЕДСТВЕННО!
    Итак, до настоящего времени мы занимались в основном различными вариациями 
одной основной темы, которую кратко охарактеризовали «Любовь и чеснок». Но то, 
что дает применение этой методики,— всего лишь мелкие, безвредные стычки в 
сравнении с взрывной силой такой, казалось бы, безобидной на первый взгляд 
просьбы, как просьба вести себя непосредственно. Из всех силков, капканов и 
прочих хитроумных ловушек различных размеров и назначений, которые имеются в 
арсенале всякого уважающего себя квалифицированного СПО, парадокс «призывов к 
непосредственному поведению» является, вне всякого сомнения, оружием, 
получившим наиболее широкое распространение. А уж коли речь зашла о парадоксах, 
то тут мы имеем налицо парадокс самого что ни на есть наипервейшего сорта — что 
называется, редкий экземпляр, удовлетворяющий самым строгим требованиям 
формальной логики.
    В освященных временем храмах логического Олимпа понятие «принуждение» и 
понятие «непосредственное поведение» — то есть такое поведение, которое не 
сдерживается ни логикой, ни памятью, никакими внешними силами или ограничениями,
— считаются понятиями совершенно не совместимыми. Подчиняться приказу и 
оставаться при этом естественным и непосредственным так же невозможно, как 
усилием воли заставить себя забыть о каком-то неприятном происшествии или 
выполнить сознательно принятое решение спать крепче. Одно из двух, либо мы 
ведем себя непосредственно, пользуясь полной свободой выбора, либо подчиняемся 
воле других — и тогда какая уж непосредственность! Но с точки зрения чистой 
логики делать и то, и другое одновременно мы никак не можем.
    Не можем с точки зрения чистой логики? Подумаешь, тоже препятствие! Да кто 
это в наше время заботится о логике? Если я могу безнаказанно написать фразу 
«Будь непосредственным!» на бумаге, то я имею полное право и произнести ее 
вслух — совершенно не заботясь о том, удовлетворяет она требованиям этой самой 
вашей чистой логики или нет. В конце концов, язык без костей, а бумага все 
стерпит. Чего, разумеется, нельзя сказать о несчастном адресате подобных 
призывов к непосредственности — но что за дело? И потом, у него, в сущности, 
нет никакого выхода...
    Если вы читали роман Джон Фауэлза «Собиратель», то вы прекрасно понимаете, 
о чем я веду речь. Собиратель, некий юноша, поначалу довольствовался тем, что 
коллекционировал бабочек, чьей красотой он мог потом спокойно любоваться в 
минуты досуга. По крайней мере они были надежно приколоты булавками и не могли 
улететь прочь. Но однажды он влюбился в прекрасную студентку по имени Миранда и,
 призвав на помощь описанную выше методику «продолжайте в том же духе», 
попытался применить к ней тактику, так хорошо зарекомендовавшую себя в его 
предшествующей коллекционерской практике. Но тут же натолкнулся на серьезные 
трудности. Поскольку юноша не отличался слишком приятной наружностью и отнюдь 
не считал себя неотразимым для прекрасного пола, он убедил себя в том, что 
Миранда никогда не влюбится в него естественным, непосредственным образом, то 
есть сама по себе. Поэтому он решил похитить девушку, а в качестве булавки 
использовал уединенный домик, где и держал ее в заточении. Собиратель всерьез 
надеялся, что в обстановке такого явного, неприкрытого насилия девушка в конце 
концов постепенно привыкнет к нему, оценит и полюбит. Надо ли говорить, что для 
несчастной пленницы ситуация с каждым днем становилась все более и более