представить себе человека живущим не просто "в мире", а в мире историческом, в 
контексте определенных и вместе с тем противоречивых и изменчивых общественных 
отношений, продуктом и субъектом которых он является. 
Это было впервые осуществлено Марксом и Энгельсом. К.Маркс разделяет мнение 
Фейербаха, что человеческое "Я" формируется в общении, через общение: "...
человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к 
человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому 
себе как к человеку" [38]. Однако Маркс решительно против сведения генезиса "Я" 
к непосредственному межличностному общению. В реальном процессе общения другой 
человек выступает не просто как случайный индивид, а как "форма проявления рода 
"человек" [39], то есть как воплощение общества. "...Сущность "особой личности" 
составляет не ее борода, не ее кровь, не ее абстрактная физическая природа, а 
ее социальное качество..." [40] К.Маркс расширил круг подлежащих анализу 
отношений, поставив взаимодействие более или менее случайных или связанных 
только личными узами "Я и Ты" в связь с социальной структурой общества, в 
рамках которой и по отношению к которой складываются эти дуальные отношения. 
Кроме того, Маркс рассматривает взаимодействие людей как содержательное, 
осуществляемое в процессе совместной деятельности, ведущую роль в которой 
занимает предметная деятельность, труд. В отличие от животного, которое 
непосредственно – тождественно со своей жизнедеятельностью, отношение человека 
к природе опосредствуется орудиями труда. Создавая предметы, которых не дает в 
готовом виде природа, человек как бы удваивается, объективируя себя в созданных 
им вещах, и тем самым получает возможность различать себя как деятеля от 
продуктов и результатов собственной деятельности. Отсюда – дифференциация 
понятий "Я" и "мое" и необходимость самопознания, которое является "первым 
необходимым условием свободы" [41]. По В.И.Ленину, "стремление реализировать 
себя, дать себе через себя самого объективность в объективном мире и 
осуществить (выполнить) себя" [42] общее для всех людей. 
Но индивидуальная жизнедеятельность неразрывными узами связана с историческим 
процессом развития общества, разделением общественного труда и социальных 
функций. Социальное и индивидуальное, вещное и личное, детерминизм и свобода – 
диалектические противоположности, которые одновременно отрицают и предполагают 
друг друга. Маркс пишет: "Прежде всего следует избегать того, чтобы снова 
противопоставлять "общество", как абстракцию, индивиду. Индивид есть 
общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни – даже если оно и не 
выступает в непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с 
другими, проявления жизни, – является проявлением и утверждением общественной 
жизни. Индивидуальная и родовая жизнь человека не являются чем-то различным, 
хотя по необходимости способ существования индивидуальной жизни бывает либо 
более особенным, либо более всеобщим проявлением родовой жизни, а родовая жизнь 
бывает либо более особенной, либо всеобщей индивидуальной жизнью" [43]. 
Таким образом, в дополнение к гносеологическим, логическим, онтологическим, 
метафизическим и этическим аспектам проблемы "Я" вводится новая, 
социально-историческая перспектива, в свете которой требуют пересмотра и 
прежние вопросы. 
Во второй половине XIX в. философская теория сознания и личности дополняется 
психологическими исследованиями. 
Перевод философской проблематики на язык эмпирической науки на первый взгляд 
кажется простой конкретизацией. В психологии и социологии личности трудно найти 
идеи, которые уже раньше в более общей форме не обсуждались бы философами, а их 
заземление кажется подчас опошлением. Однако переход на другой уровень 
абстракции – не деформация, а трансформация первоначальной проблемы, в которой 
обнаруживаются новые аспекты и ракурсы. 
Психология второй половины XIX в. знает два полярных подхода к проблеме 
личности и ее самосознания. Психологи-персоналисты, утверждающие 
субстанциальность, нематериальность, несводимость и необъективируемость "Я", 
видят в нем воплощение души или свободной воли, которая открывается только в 
акте интроспекции, на основе непосредственного переживания. Сторонники этой 
ориентации, например Т.Липпс, считают "Я" первопричиной всех сознательных 
действий, а самосознание – основой личности. 
Представители детерминизма в психологии, напротив, отвергают идею 
субстанциального творящего "Я", утверждая, что "действия наши управляются не 
призраками вроде разнообразных форм я, а мыслью и чувством", подчеркивая 
"роковую зависимость человеческих поступков от условий внешней и внутренней 
среды..." [44]. 
Но какова природа этого детерминизма и на основе каких психических процессов 
складывается у индивида представление о себе как "Я"? Подобно 
философам-сенсуалистам, психологи XIX в. не выходят из рамок индивидуального 
опыта, хотя и подчеркивают разные его аспекты. Так, Дж.Ст.Милль связывал 
становление "Я" с памятью о совершенных действиях. По мнению Ч.Пирса, "идея Я" 
возникает у ребенка вследствие ассоциации факта перемещения вещей с движением 
собственного тела, которое осознается как причина перемещения. В. Вундт 
трактует "Я" как чувство связи всех индивидуальных психических переживаний, 
придавая особое значение в его генезисе кинестетическим (двигательным) 
самоощущениям. 
Выяснение связи самосознания с онтогенезом произвольных движений, самоощущений 
и т. п. положило начало важному направлению психологии развития. Однако этот 
подход оставлял в тени социальные предпосылки развития личности. 
Хотя уже авторы классических робинзонад, тем более психологи XIX в. прекрасно 
понимали, что человек живет в обществе и зависит от него, общество, подобно