и источников отчуждения, связанных с отсутствием у работника контроля над 
продуктами своего труда и над самим процессом труда. Играя решающую роль, 
указанные факторы меняются на разных стадиях развития капитализма. Возьмем, 
например, понятие самостоятельности. 
Традиционный частный собственник зависел от стихии рынка и прочих 
неконтролируемых факторов, возможно, даже сильнее, чем служащий современной 
капиталистической корпорации. Но он субъективно чувствовал себя автономным 
производителем, который сам планирует и определяет свою деятельность и 
оценивает ее успешность по достигнутому результату. Современный 
государственно-монополистический капитализм является корпоративным. Чиновник, 
даже высокопоставленный, только "винтик" бюрократической машины, 
"представитель" какого-то безличного целого. Критерием оценки его деятельности, 
а, следовательно, и его самооценки в данной роли является не то, что реально 
сделано, а то, как его деятельность выглядит в глазах начальства. Деятельность, 
ориентированная не на реальный результат, а на производимое впечатление, 
неизбежно превращается из предметной в фиктивную, порождая особый стиль 
мышления, свойства которого проанализированы поразительно точно Марксом. 
С одной стороны, бюрократический аппарат преувеличивает свои реальные 
возможности. "Для бюрократа мир есть просто объект его деятельности". С другой 
стороны, лежащий в основе его функционирования принцип "слепого подчинения, 
веры в авторитет, в механизм твердо установленных формальных действий, готовых 
принципов, воззрений, традиций" [7]. нарушая обратную связь между звеньями 
чиновной иерархии, делает ее практически малоэффективной. Высшие инстанции 
обращаются за информацией о положении дел в какой-либо области к управляющему 
ею чиновнику. Но для него "вопрос о том, все ли обстоит благополучно в его крае,
 есть, прежде всего, вопрос о том, хорошо ли он управляет краем". В этом он 
обычно не сомневается и уж, во всяком случае, никогда не признается. "В силу 
всего этого он, с одной стороны, будет находить положение далеко не таким 
бедственным, а с другой стороны, если он даже и находит его бедственным, то 
будет искать причины этого вне сферы управления, отчасти в явлениях природы, не 
зависящих от человеческой воли, отчасти в условиях частной жизни, не зависящих 
от администрации, отчасти в случайностях, ни от кого не зависящих" [8]. 
В результате "государственные задачи превращаются в канцелярские задачи, или 
канцелярские задачи – в государственные... Верхи полагаются на низшие круги во 
всем, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всем, 
что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг 
друга в заблуждение... Что касается отдельного бюрократа, то государственная 
цель превращается в его личную цель, в погоню за чинами, в делание карьеры" [9].
 
Применительно к нашей теме это означает, что человек, не принадлежащий к 
чиновной иерархии, чувствует себя маленьким и беспомощным перед лицом огромной, 
тщательно отрегулированной безличной буржуазной бюрократической машины. А 
поскольку эта машина работает практически вхолостую, то и социальный мир, и 
собственное участие в нем кажется нелепым, абсурдным. Это психологическое 
состояние хорошо описано Ф.Кафкой. Ни о какой реальной самостоятельности, от 
которой зависит смысл индивидуального бытия, тут не может быть и речи. Что же 
касается самих чиновников, то они, по меткому замечанию американского социолога 
П.Блау, "настолько заняты скрупулезным применением детализированных правил, что 
теряют представление о самих целях своих действий" [10]. Это отражается и на их 
психологических свойствах. Резюмируя крупное исследование, посвященное 
высокопоставленным чиновникам правительства США, Л.Уорнер писал: "Хотя 
федеральный руководитель вполне способен быть инициатором действия, он склонен 
скорее реагировать на ситуацию, чем самому формировать ее, особенно когда он 
сталкивается с задачей, требующей индивидуального действия. В ситуациях, где он 
работает в тесном контакте с другими, он чувствует себя легче, свободнее 
проявляет инициативу и вообще больше действует, чем является объектом действия" 
[11]. 
Бюрократизация буржуазного общества влечет за собой рост конформизма и 
деиндивидуализации на всех уровнях общественной жизни. Это отражается в кризисе 
традиционных форм буржуазного индивидуализма и самого понятия личности. 
Поскольку социально-политические и идеологические аспекты этого процесса широко 
освещались в нашей литературе, имеет смысл остановиться здесь лишь на одном ее 
аспекте разрушении "монадологичеcкой" концепции "самости", то есть 
представления о суверенном богоподобном и одиноком "Я". 

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>> 



Крушение богоподобного "Я"
Маленькая рыбка сказала морской царице: 
"Я постоянно слышу о море, 
но что такое море, где оно – не знаю". 
Морская царица ответила: 
"Ты живешь, движешься, обитаешь в море. 
Море и вне тебя и в тебе самой. Ты рождена морем, 
и оно поглотит тебя после смерти. 
Море есть твое бытие". 

Восточная притча