условий жизни, т. е. от сти мулов, поставляемых средой. Поэтому они отвер гали 
идею возрастной периодизации, так как счи тали, что не существует единых для 
всех детей закономерностей развития в данный возрастной пе риод. 
Доказательством служили и их исследования научения у детей разного возраста, 
когда при це ленаправленном обучении уже двух-трехлетние дети научались не 
только читать, но и, писать, и даже печатать на машинке. Таким образом, 
бихевиористы делали вывод, что какова среда, таковы и за кономерности развития 
ребенка.

Однако невозможность возрастной периодизации не исключала, с их точки зрения, 
необходимости со здания функциональной периодизации, которая по зволила бы 
установить этапы научения, формирова ния определенного навыка. С этой точки 
зрения, эта пы развития игры, обучения чтению или плаванью являются 
функциональной периодизацией. (Точно так же функциональной периодизацией 
являются и эта-217


пы формирования умственных действий, разработан ные в России П.Я.Гальперинь1м.)

Доказательства прижизненного формирования ос новных психических процессов были 
даны Уотсоном в его экспериментах по формированию эмоций.

Казалось бы, гипотеза Джемса о первичности те лесных изменений, вторичности 
эмоциональных со стояний должна была устроить Уотсона. Но он ре шительно ее 
отверг на том основании, что само пред ставление о субъективном, переживаемом 
должно быть изъято из научной психологии. В эмоции, по Уотсону, нет ничего, 
кроме внутрителесных (висце ральных) изменений и внешних выражений. Но глав ное 
он усматривал в другом - в возможности управ лять по заданной программе 
эмоциональным пове дением.

Уотсон экспериментально доказывал, что мож но сформировать реакцию страха на 
нейтральный стимул. В его опытах детям показывали кролика, которого они брали в 
руки и хотели погладить, но в этот момент получали разряд электрического то ка. 
Ребенок испуганно бросал кролика и начинал плакать. Опыт повторялся, и на 
третий-четвертый раз появление кролика даже в отдалении вызывало у большинства 
детей страх. После того как эта не гативная эмоция закреплялась, Уотсон пытался 
еще раз изменить эмоциональное отношение детей, сформировав у них интерес и 
любовь к кролику. В этом случае ребенку показывали кролика во время вкусной еды.
 В первый момент дети прекращали есть и начинали плакать. Но так как кролик не 
при ближался к ним, оставаясь в конце комнаты, а вкус ная еда (шоколадка или 
мороженое) была рядом, то ребенок успокаивался. После того как дети пе 
реставали реагировать плачем на появление кро лика в конце комнаты, 
экспериментатор придви гал его все ближе и ближе к ребенку, одновремен но 
добавляя вкусных вещей ему на тарелку. Постепенно дети переставали обращать 
внимание на кролика и под конец спокойно реагировали, ког да он располагался 
уже около их тарелки, .и даже брали .его на руки и старались накормить. Таким 
образом, доказывал Уотсон, эмоциональным пове дением можно управлять.

218


Принцип управления поведением получил в аме риканской психологии после работ 
Уотсона широ кую популярность. Концепцию Уотсона (как и весь бихевиоризм) стали 
называть "психологией без пси хики". Эта оценка базировалась на мнении, будто к 
психическим явлениям относятся только свидетель ства самого субъекта о том, что 
он считает происхо дящим в его сознании при "внутреннем наблюде нии". Однако 
область психики значительно шире и глубже непосредственно осознаваемого. Она 
вклю чает также и действия человека, его поведенческие акты, его поступки. 
Заслуга Уотсона в том, что он расширил сферу психического, включив в него те 
лесные действия животных и человека. Но он до бился этого дорогой ценой, 
отвергнув как предмет науки огромные богатства психики, несводимые к внешне 
наблюдаемому поведению.

В бихевиоризме неадекватно отразилась потреб ность в расширении предмета 
психологических ис следований, выдвинутая логикой развития научного знания. 
Бихевиоризм выступил как антипод субъек тивной (интроспективной) концепции, 
сводившей психическую жизнь к "фактам сознания" и полагав шей, что за пределами 
этих фактов лежит чуждый психологии мир. Критики бихевиоризма в дальней шем 
обвиняли его сторонников в том, что в своих выступлениях против интроспективной 
психологии они сами находились под влиянием созданной ею версии о сознании. 
Приняв эту версию за незыбле мую, они полагали, что ее -можно либо принять, ли 
бо отвергнуть, но не преобразовать. Вместо того что бы взглянуть на сознание 
по-новому, они предпочли вообще с ним разделаться.

Эта критика справедлива, но недостаточна для понимания гносеологических корней 
бихевиориз ма. Если даже вернуть сознанию его предметно-образное содержание, 
превратившееся в интроспек-ционизме в призрачные "субъективные явления", то и 
тогда нельзя объяснить ни структуру реально го действия, ни его детерминацию. 
Как бы тесно ни были связаны между собой действие и образ, они не могут быть 
сведены одно к другому. Несводимость действия к его предметно-образным ком