разумеется, самые достоверные новости. Например, что уже точно решено зайти на 
остров Барбадос, – новость, о которой и сам капитан не подозревает, – и что у 
ближайшего атолла мы ляжем в дрейф, спустим шлюпки и будем добывать кораллы. 
Все это, конечно, здорово, но меня больше всего волнуют Галапагосские острова с 
их пингвинами, гигантскими черепахами и прочей неповторимой фауной. Хотя 
острова лежат чуточку в стороне от нашего маршрута, по слухам, есть шанс, что 
нам удастся на несколько часов туда зайти.
Я так откровенно мечтаю о Галапагосе, что соседи по столу в кают-компании не 
могли этим не воспользоваться.
– Получена радиограмма… – усаживаясь за стол, вкрадчиво сказал Ткаченко.
– А, Галапагосские острова, – наливая чай, равнодушно произнес Ковтанкж.
– Да, теперь сомнения отпали, – кивнул капитан.
Я взвился над столом.
– Точно?!
– Как вам сказать, – позевывая, ответил Ткаченко.
– Это смотря с какой стороны, – смутно добавил первый помощник.
– Что вы вносите элемент скепсиса? – Капитан осуждающе покачал головой. – 
Вопрос уже решен.
– Положительно? – вскрикнул я.
– Увы, – под общий смех вздохнул капитан.
Меня уже дважды разыграли, но я не могу окончательно загасить в себе искру 
надежды и каждый раз, когда Ткаченко, безразлично глядя в сторону, роняет: 
«Получена радиограмма…» – жду чуда.
Вот он появляется на корме в сопровождении своего закадычного друга Снежка. 
Сейчас состоится представление, которое происходит каждое утро и все равно 
собирает много зрителей. По палубе начинает извиваться капроновый конец, 
пробуждающий у собаки древний охотничий инстинкт. Снежок подкрадывается, 
прыгает, щелкает зубами и недоуменно оглядывается: конец раскачивается в 
воздухе за его хвостом. Пес вертится со скоростью центрифуги, оглашает корму, 
неистовым лаем и совершает немыслимые прыжки, но никак не может изловить своего 
врага. А когда ему это наконец удается, он намертво вцепляется в конец и с 
торжеством оглядывает изнемогающих от смеха зрителей. Но тут кто-то вырывает 
его добычу, все начинается сначала и продолжается до тех пор, пока у Снежка нет 
уже сил прыгать, а у зрителей – смеяться.
После завтрака жизнь на корме замирает. Научные сотрудники расходятся по 
рабочим местам, а палубная команда продолжает бесконечную окраску корабля, 
бесконечную – потому, что морская вода за считанные недели расправляется с 
белилами, съедает сурик и ржавчиной вгрызается в стальной корпус. Вот и 
приходится весь рейс малярничать. Смотришь, и дух захватывает: на опущенных за 
борт подвесках ребята спокойно орудуют скребками и кистями, а внизу, в двух– 
трех метрах – битком набитый акулами океан.. Они тянутся за нами, соблазняемые 
камбузными отбросами, – все-таки какое-то разнообразие, надоело питаться одной 
рыбой. Сверху, с безопасной высоты, я смотрю на акул снисходительно, а 
происшествие в Рабауле дает мне право так поучать новичков: – Я, как человек, 
чуть не съеденный акулой…
И далее идет текст поучения.
Полюбовавшись на работу палубных матросов и дав им бесценный совет: «Осторожнее,
 ребята!» – я иду в штурманскую рубку.
Здесь начальство обсуждает принятые за ночь радиограммы.
– Вот сюрприз для Санина! – восклицает Ткаченко.
– Знаю, – отмахиваюсь я. – Идем к Галапагосам.
– На этот раз ошиблись, – ласково-преласково говорит Ткаченко. – Хотели бы 
повидать остров Таити?
– Еще бы! – непроизвольно вырывается у меня.
– Очень?
– Конечно!
– Какая жалость, – огорчается Ткаченко, – насчет Таити никаких указаний нет. 
Идем прежним курсом.
Я величественной походкой покидаю рубку, с максимальной осторожностью прикрывая 
тяжелую дверь. Здесь вечный сквозняк, дверь хлопает с чудовищной силой, и 
несколько дней назад мне чуть было не раздробило палец. Никогда, даю я себе 
страшную клятву, никогда не буду верить ни одной новости Ткаченко!
Захожу к москвичам. Саша Киреев, Женя Уткин и Валентина Добрых чертят графики, 
наносят на карты волнистые изолинии.
– Справляетесь? – осведомляюсь я. – Если что, не стесняйтесь.
– Как удачно! – радуется Валя, – Берите бумагу и записывайте.
Так я нарвался на поручение. Валя Добрых – человек, созданный для кипучей 
общественной работы. Ее энергия неиссякаема, а глаза излучают такую спокойную 
уверенность в том, что ее энтузиазм разделяется всеми, что отказать ей 
невозможно. Туристические походы, рюкзаки, песни у костра – это самое 
прекрасное, что может быть в жизни. Но поскольку на палубе костра не разведешь, 
Валя решила вовлечь всех в соревнования КВН. И я послушно записываю указания.
– Подумаешь, КВН, – пренебрежительно говорит Женя. – Не тот отдых. На одном 
острове в Карибском море недавно нашли клад – сундук с монетами и 
драгоценностями. Вот бы куда попасть, а, Валя?
– А как они нашли? – живо интересуется Валя.
– В подводной пещере. У них пиратская карта была. Спустились с аквалангами и 
раскопали.
– А мы бог знает чем занимаемся, – подыгрывает Саша. – Выколачиваем 
дополнительную партию радиозондов, когда нам нужны лопаты.