Наши маленькие радости

По сравнению с промысловым судном жизнь на корабле науки размеренна и спокойна. 
На рыболовном траулере вечно кипят страсти: уныние («Ну, куда, черт побери, она 
ушла?») сменяется бурным ликованием («Братцы, напали на косяк!»); период 
томительного безделья, от которого устаешь больше всего, вдруг переходит в 
круглосуточные вахты и подвахты, когда люди валятся с ног от усталости, на 
которую никто не жалуется, потому что малодушное хныкалье может спугнуть рыбу.
Другое дело – научно-исследовательское судно. Здесь работа идет по программе, 
всем заранее известной. Каждый человек знает, что он будет делать сегодня, 
завтра и через месяц. «Улов» корабля науки – это кропотливое, изо дня в день 
вылавливание данных из океана и атмосферы: температура, давление, глубины, 
направление течений и воздушных потоков. Эти данные бесценны: придет время, и 
из них, кирпичик за кирпичиком, сложится стройная теория, которая приблизит 
человечество к пониманию мира, в котором мы живем.
Такое плавание обычно проходит без всяких сенсаций. Ныне корабль, бороздящий 
воды Мирового океана, не откроет новых островов, и марсовый матрос не получит 
премию за свой входящий в историю крик; «Терра инкогнита!» На поверхности 
океана нет больше белых пятен, они остались лишь в его глубинах и в высотах 
атмосферы.
И здесь не поможет подзорная труба, здесь нужны те самые кирпичики– отчеты, 
которые из года в год вручают ученым экспедиционные научные суда.
Люди кораблей науки уходят в океан, в свои дальние рейсы не за славой 
первооткрывателей, а за научным сырьем. И слава достается не им, а людям на 
берегу, которые превращают сырье в научную продукцию. Бывает, конечно, что и 
ученые с мировым именем идут в море, чтобы окунуться в живую природу, но 
случается это все реже: законы разделения труда в наше время распространились и 
на науку.

Маститый ученый в академической ермолке редко садится на корабль: на берегу, в 
тиши своего кабинета, он сделает больше.
Спокойная и монотонная жизнь научно-исследовательского судна имеет, однако, 
свои прелести. Экспедиционный состав – это обычно молодые, образованные люди, 
которые отнюдь не считают, что обрекли себя на участь чернорабочих от науки. 
Они не просто собирают данные, но анализируют их, спорят и высказывают догадки, 
из которых когда-нибудь родятся диссертации и монографии.
Ну, и кроме того, море – это море, каждый день от него ждешь хотя бы маленьких 
радостей. Так, сегодня мы увидели землю. И какую! Мы прошли всего в двух милях 
от атолла под легко запоминающимся названием Капингамаранги. Не правда ли, 
поэтичное, музыкальное слово, которое так и просится в сонет? Даже Андрей 
Вознесенский потерял бы килограмм живого веса, придумывая к нему рифму. Мы 
устроили на корме конкурс, но, помимо «Капингамаранги – атолл высокого ранга», 
никто ничего не придумал.
Сегодня вообще веселый день. Начался он с «беседы врача» в судовой радиогазете. 
Поводом для беседы стал почин, с которым выступил кандидат наук из Ленинграда 
Лев Николаевич Галкин, Он первым остригся наголо – в интересах гигиены, а вслед 
за ним и под его административным нажимом два подчиненных ему студента: Игорь 
Емельянов и Виктор Турецкий. Пока ребята с ужасом поглядывали на себя в зеркало,
 Галкин принялся энергично вербовать новых последователей. И завербовал! Лев 
Николаевич – яростный поклонник йоги и проповедник пси– энергии, а ничто так не 
убеждает людей, как обилие незнакомых им научных терминов, которых искуситель 
знал превеликое множество. Он доказывал, что волосяной покров мешает 
проникновению пси-энергии, и хотя никто толком не понимал, что это такое, один 
за другим расстались с шевелюрами начальник ракетного отряда Быков, пятый 
помощник капитана Медведев, несколько научных сотрудников и матросов и даже 
доктор физико-математических наук Юло. В последний момент решительными 
действиями я спас Петю Пушистова, который сгоряча готов был сбрить свою 
гаснущую прическу. Но эпидемия разрасталась, по кораблю, пряча глаза, сновали 
похожие на каторжников бывшие красавцы, и Юрий Прокопьевич Ковтанюк, чтобы 
ограничить эпидемию, привлек на помощь медицину. Не могу отказать себе в 
удовольствии привести полный текст выступления по радио Саши Осипова: «В 
последнее время на корабле все чаще встречаются товарищи, решившие избавиться 
от своих волос, что делается якобы для укрепления корней. Должен вам сказать, 
друзья, что теория эта весьма и весьма спорна; по многочисленным научным данным,
 бритье волосяного покрова в тропиках – отнюдь не безобидное дело. Ибо в 
экваториальной зоне, где солнце находится в зените, прямая и рассеянная 
солнечная радиация губительно воздействует на обнаженные корни волос, разрушая 
оболочку луковицы. Поэтому сбритые шевелюры, увы, могут не восстановиться, и 
товарищи, столь опрометчиво поступившие, будут горько сожалеть о содеянном.
К сведению тех, кто уже ходит лысым: опасайтесь солнца! Прикрывайте лысины и ни 
в коем случае не мойте их мылом! Систематически смазывайте их питательными 
кремами, Если же, несмотря на принятые меры, вы обнаружите, что волосы не 
растут, срочно обращайтесь к врачу: быть может, часть корней еще удастся 
спасти».
Эффект этого выступления был потрясающим: распространение эпидемии немедленно 
прекратилось, а ее перепуганные жертвы, прячась от града соболезнований, то и 
дело стыдливо выстраивались у медпункта.

А после обеда мы перешли экватор. Нептуном назначили Пушистова. Петя очень