конечно, следует из Владивостока.
И через три месяца жертва этого логического построения уныло сидела в своей 
каюте на борту «Академика Королева». Впрочем, утешал я себя, каждое путешествие 
начинается именно так. Никто меня здесь не знает, и никому я здесь не нужен. 
Пройдет несколько дней, обрасту знакомствами, заведу приятелей, может быть, 
даже друзей – и блокноты начнут заполняться. Их у меня целая стопка, чистеньких 
и хрустящих. К возвращению они должны так истрепаться, чтобы их противно было 
брать в руки. Тогда все будет в порядке. Чистый блокнот – незасеянное поле, 
урожай обещает только замусоленная, в помарках и кляксах записная книжка.
Я начинаю себя уговаривать, что все будет хорошо. Во-первых, отдельная каюта – 
такой удачи на мою долю никогда еще не выпадало; во-вторых, «Академик Королев» 
– близнец моего «Профессора Визе», на котором совершен переход в Антарктиду, и 
я могу гулять по кораблю с закрытыми глазами; в третьих, маршрут у «Королева» 
необычайно интересный: Новая Гвинея, экватор, Коралловые острова (может быть, 
Галапагосские острова с их черепахами и пингвинами!) и Панамский канал, Куба и 
Сенегал.
К тому же, вспоминаю я, кое-какие события, достойные записи, уже произошли. 
Вадим Яковлевич Ткаченко, заместитель капитана по науке, или, как принято 
говорить на судне, начальник экспедиции, позавчера объявил по трансляции: «Всем 
мужчинам предлагается выйти на воскресник – грузить баллоны!» На призыв 
откликнулось человек десять, С полчаса мы перетаскивали баллоны с гелием на 
корму и как положено поругивали отдельных несознательных членов коллектива, не 
разделивших нашего энтузиазма. Штабеля баллонов не уменьшались, и Ткаченко, не 
отказываясь от святого принципа добровольности, возвестил: «Всех мужчин, не 
явившихся на воскресник, считать женщинами и отныне поздравлять с 8 Марта!» 
Помогло, Один за другим, провожаемые насмешками женской части коллектива, на 
корму ошарашенно вылетали бывшие несознательные и честным трудом отводили от 
себя страшную угрозу.
В тот же день произошел другой эпизод, который мне в отличие от Саши Киреева и 
Жени Уткина показался забавным. На «Королеве» идет укомплектованный сплошь из 
москвичей отряд синоптического анализа, возглавляемый кандидатом наук Генрихом 
Булдовским. Саша и Женя, научные сотрудники из этого отряда, – убежденные борцы 
за чистоту и уют. Вселившись в свою каюту, они первым делом выдраили пол, стены 
и умывальник, да так, что все блестело, как у доброй хозяйки перед праздником. 
Едва ребята закончили уборку, как выяснилось, что они слегка поспешили, потому 
что каюта была чужая. Когда я в ней обосновался, то с глубокой искренностью 
поблагодарил Сашу и Женю за их труд. Я сказал, что они смело могут считать мою 
каюту своей и если у них снова возникнет потребность при вести ее в порядок, то 
пусть не стесняются и приходят со швабрами.
Впоследствии я не раз напоминал ребятам о своем великодушном предложении, но 
Саша и Женя так его и не приняли – видимо, из-за присущей им застенчивости.
В плавании самые трудные дни первые и последние. До последних еще много месяцев,
 и я мечтаю о том, чтобы поскорее прошли первые.
С той минуты, как мы покинули Большую Землю, мир для каждого из нас сузился до 
размеров корабля. Здесь мы будем жить, видеть каждый день друг друга, вместе 
радоваться и горевать, подхватывать на лету выуженные из эфира новости и с 
лютым нетерпением ждать берега, Сегодня еще чужие, завтра мы обязательно 
сроднимся. Альтернативы у нас нет. На Большой Земле можно поменять квартиру, 
расстаться с одним коллективом и войти в новый. Человек в море та кой 
возможности не имеет. Хочет он того или нет, лица вокруг него будут одни и те 
же, и работа одна и та же, и каюта, и вид на море, которое, как бы оно ни 
называлось, состоит из одной и той же воды.
Оставаясь самим собой, раствориться в коллективе – для человека в море нет 
ничего важнее. Когда капли берутся за руки и сливаются, они образуют водопад и 
океан; капля, оставшаяся одинокой, высыхает.
Один из моих будущих товарищей по «Королеву» в минуту душевной депрессии 
сочинил бессонной ночью: «Но за дальними моря ми мои друзья. Лишь листок 
радиограммы есть у меня». А под утро проникновенно дописал: «Плохо одиночке в 
мире, плохо одиночке в море…» И, осознав это, буквально со следующего дня стал 
приобретать одного за другим новых друзей.
В море иначе нельзя: высохнешь, как та капля.



Обрастаю знакомствами

«Академик Королев» – флагман дальневосточной научной эскадры. Вслед за ним в 
море вышли еще три корабля, и через несколько дней мы встретимся в океане, 
построимся ромбом и, соблюдая равнение, строевым шагом пойдем к экватору.
Нас на корабле сто сорок два человека. Весь экипаж и большая часть научного 
состава – дальневосточники. Кроме московского отряда, о котором я уже упоминал, 
на борту находится группа эстонских астрофизиков во главе с молодым доктором 
наук Юло Мулламаа (обещаю отныне ограничиваться одним именем), пятеро 
ленинградцев, из которых двое – студенты географического факультета 
университета; две ученые дамы из Новосибирска, специалисты по спутниковой 
информации, и, наконец, их земляк – самый молодой на судне кандидат наук Петр 
Юрьевич Пушистов.
Петя – мой первый добрый знакомый. Он крупный и сильный, его массы и энергии 
вполне хватило бы на двух ученых, У него широкие плечи и грудь, мускулистые 
руки и мощный лоб, который продолжает расширяться за счет волос, с пугающей