– Неужели не знаете? – с наигранным удивлением спросил Анатолий, не обращая 
внимания на слегка побагровевшего доктора. – На родине героя сооружали из 
гранита статую доктора Лукачева, лучшего грузчика дрейфующей станции. Но вот 
беда: гранита на живот не хватило…
– Вы лучше его спросите, почему на станции нет наждачной бумаги, – мстительно 
посоветовал Лукачев.
Да, я забыл вам показать… – торопливо начал Васильев.
– Успеешь, – хладнокровно прервал доктор. – Так вот, дело в том, что почётный 
полярник товарищ Васильев Анатолий Николаевич нуждается в большом количестве 
данного технического материала – причём для личных нужд. – Доктор от 
удовольствия чмокнул губами. – Когда он приезжает из Арктики в родную кубанскую 
станицу, то по ночам драит наждачной бумагой свой бронзовый бюст на площади.
Противники посмотрели друг на друга, нахохлились – и расхохотались.
После того как овощи были перетащены и сложены в кают-компании, мы с Анатолием 
отправились на осмотр лагеря.
Льдину размером два на три километра почти правильным кругом окаймляли торосы. 
Первый состав станции, продрейфовавший вот уже год, к поведению льдины очень 
серьёзных претензий не имел, вела она себя примерно на тройку. Для льдины это 
не так уж мало.
Два балла за поведение были сняты за выходку с полосой. Рядом с лагерем 
находилась отличная полоса длиною в тысячу метров. Льдина ухитрилась 
расколоться таким образом, что половину полосы унесло далеко в сторону. Через 
некоторое время блудная половина раскаялась и вернулась обратно, и трещину даже 
удалось «заштопать», но две недели назад полоса вновь лопнула, и на этот раз 
непоправимо. Тогда-то и был создан подскок – аэропорт имени Данилыча. И ещё был 
случай, когда льдина повела себя бестактно, но об этом потом.
Несмотря на твёрдую тройку, я отнёсся к льдине с недоверием, так как о ней 
неодобрительно высказался Морозов. По его мнению, лёд на «СП-15» неважный, он 
слеплен из нескольких кусков, вроде лоскутного одеяла, и будет большой удачей, 
если новой смене удастся продрейфовать без серьёзных происшествий. Но Дмитрий 
Николаевич слабо в это верил – опыт ему подсказывал, что вряд ли стоит 
рассчитывать на такую удачу. К сожалению, он оказался прав…
В центре льдины на небольшом расстоянии друг от друга разбросаны домики и 
палатки. В палатках теперь почти не живут – Арктика их забраковала. Из каких 
только тканей палатку ни делали, всё равно она промерзала: на уровне головы – 
25 градусов тепла, на полу – 15 градусов холода. То ли дело домик. Представьте 
себе четырехугольник из жёлтых фанерных щитов, хорошо подогнанных, начинённых 
толстыми пенопластовыми прокладками. Получается превосходная жилая комната. В 
отличие от палаток с их газовым камином домик обогревается портативной угольной 
печкой, топить которую легко и приятно. Над печкой закреплён стальной прут для 
просушки одежды и унтов. На нарах – матрасы, одеяла, спальные мешки. У входа на 
стене висит умывальник, под ним – таз, ведро для мусора. Не люксовский номер 
для интуристов, но жить можно. Домик закреплён на полозьях: если рядом пройдёт 
трещина, трактор быстро перетащит его на безопасное место.
Жилых домиков на станции всего шесть, и в обычное время в каждом из них живут 
два-три человека. Но сейчас пришлось уплотниться: вместе со старой сменой, 
которая вот-вот улетит на материк, живёт часть новой, да ещё экипаж «Аннушки», 
да ещё гости. Скажем прямо, без особого шика, но все с грехом пополам 
разместились.
Кают-компания, к которой примыкает кухня, слеплена из двух домиков, в такой же 
комбинации – баня и движок, тарахтящий круглые сутки.
Метрах в ста от центрального жилого массива торчит из сугробов домик радистов. 
Здесь же возвышается стальная антенна, и неподалёку высокая мачта с красным 
флагом, самым северным государственным флагом Советского Союза.
На таком же расстоянии от центра, как и радисты, расположились метеорологи. 
Если присмотреться, можно увидеть крышу их домика, целиком зарывшегося в снег. 
Рядом – метеобудки, приборы, измеряющие направление и силу ветра, и прочее 
оборудование.
Ощетинившись рогами малахита (того самого 2,5-тонного прибора, с которым 
полярник «перепрыгнул» через трещину), спрятался в снегу домик аэрологов. 
Неподалёку от него раскинулась палатка, в которой живут члены экспедиции 
Якутского филиала Академии наук, прибывшие на полюс изучать космические лучи.
Ещё в одной палатке – хозяйство гидрологов, её мы скоро посетим.
Все эти строения производят самое мирное впечатление, но о том, что ты всё-таки 
находишься не на заснеженной тверди, а на льдине, напоминают невысокие 
курганчики, прикрытые брезентом. Они в продуманном беспорядке разбросаны в 
радиусе двухсот метров от центра лагеря. В курганчиках– аварийные запасы 
продовольствия, одежды, клиперботы, горючее. Лучше лишний раз перестраховаться, 
чем щёлкать зубами от голода и холода на осколках развалившейся льдины.
Если по расположению лагеря вопросов больше нет, перейду к его обитателям.



АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВ

Анатолия мне сам бог послал. В первые дни, когда чувствуешь себя ужасающе 
лишним, когда полярники шарахаются от человека с блокнотом, как безбилетники от 
контролёра, Толя стал моим первым и главным собеседником. Я думаю, наверное, из 
жалости: такая неземная жажда материала светилась в моих глазах, что 
комендантское сердце не выдержало. «Ведь корреспондент, – наверное, думал