но пострадавшие, торопиться не надо: 
медикаментов он везет целый ящик, а первую помощь медсестра Горюнова оказать 
сумеет. Пока люди подкармливаются и приходят в себя, на припае можно будет 
расчистить подходящую взлетно-посадочную полосу, получше, чем на Медвежьем. Ну 
а не будет погоды, можно и переждать, продовольствия и одежды на вездеходах 
навалом.
И капканы на песцов поставим, совсем уж успокоено думал Пашков, хотя лучше бы 
это сделать недельки через две-три, а то попадутся «синяки», зверьки помета 
нынешнего года, еще не совсем вылинявшие. Пашков заулыбался, вспомнив, как 
однажды Клава напросилась вместе с ним проверять капканы и возмущалась, глядя, 
как мужики кончают попавшихся песцов – очень ей было их жалко. «Если бы все 
женщины знали, как добывается этот мех, они устроили бы вам бойкот!» И из 
принципа отказалась от своей роскошной песцовой шапки – кажется, на целых две 
недели…
– Нерпа! – выкрикнул Пашков.
Нерпа на льду – что дорожный знак: «Внимание, лед слабый!»
Кузя тоже увидел нерпу и резко затормозил, но было поздно: лед под гусеницами 
хрустнул, и вездеход плюхнулся в хитро замаскированную полынью.
* * *
Проваливаясь, вездеход окунается сразу по самый верх, а потом быстро всплывает 
по ватерлинию – это в самом лучшем случае, о котором долго вспоминают, качают 
головами и обязательно восклицают что-то вроде: «Ну и везунчики, в сорочках 
родились, ребята!»
Чаще всего случаются три варианта.
Первый: наплывшая льдина ударяет по лобовому стеклу и расплющивает водителя и 
пассажира, если они не нагнутся. Это не самый плохой вариант, ибо смерть будет 
мгновенной.
Второй вариант куда хуже: наплывшая льдина толщиной больше десяти сантиметров 
накрывает кабину сверху. В этом случае вездеход всплыть не может, и люди 
погибают; что там с ними происходит, еще никто никогда не рассказывал.
Третий: если толщина льдины меньше десяти сантиметров, то вездеход, всплывая, 
пробьет ее и все дальнейшее будет зависеть от самообладания людей, так как 
запас плавучести у вездехода достаточный.
Случилось так, что на долю Пашкова и Кузи выдал именно счастливый третий 
вариант. Все произошло в считанные секунды: не успел еще Кругов подбежать к 
месту происшествия, как вездеход уже всплыл и покачивался на воде, быстро, на 
глазах, покрываясь изморозью. На крыше кабины открылся люк и из него по пояс 
высунулся Кузя.
– Чего ворон ловишь? – – заорал он на Крутова. – Трос заводи!
Кузя исчез в кабине и стал отрабатывать задний ход, пока не приблизился к краю 
полыньи. Потом из другого люка вылез и тяжело прыгнул на лед Пашков,
– Почему один, где Голошуб?!
– Орет в кабине, – поведал Кругов. – Перепугался.
– Заткни ему орало ветошью и тащи сюда!
Пока Крутов возился с тросом, Пашков и Голошуб выдернули прикрученное к борту 
вездехода бревно и подцепили его к гусеницам сзади, с таким расчетом, чтобы в 
самом начале движения оно попало на лед.
– Долго возитесь, – высовываясь из люка, выразил свое недовольство Кузя. – Кинь 
сигарету, Викторыч, покурить охота, от нервов.
– Я тебя вылечу! – пообещал Пашков. – Отрабатывай назад!
Трос натянулся, вездеход с ревом вполз на бревно и медленно выкатился из 
полыньи на лед.
Потом подсчитали убытки.
В общем, отделались счастливо. Воды в кабину подало не так много – вездеход уже 
был не новый, днище стало подгнивать и, несмотря на тщательную подготовку, 
какую-то щель Кузя все-таки не промазал; и Пашков и Кузя сильно промочили 
валенки, но это была беда поправимая, обули сухие из запасов; главным же 
убытком оказалась потеря времени, потому что весь передок и стекла пришлось 
очищать от намерзшего мокрого льда, да еще долго, с частыми промерами, искать 
обход.
Ну а нервные клетки, которые не восстанавливаются, не в счет, думал Пашков. 
Говорят – стрессовое состояние, кровь чего-то такое вредное вырабатывает для 
организма, очень себя оберегать нужно от волнений. Как раз самое подходящее для 
этого место – Арктика, свежий воздух, никаких тебе раздражителей, здесь до 
самой смерти будешь жив и здоров…
Медвежий был совсем близко. Блинков обрадованно сообщил, что видит световые 
столбы от направленных вверх прожекторов, а Пашков ответил, что любуется 
рассыпающимися в небе звездами ракет.
Вездеходы уже ползли по припаю, огибая ропаки и заструги, а прожекторы 
выхватывали из ночи громаду Медведь-горы со скрытой в облаках вершиной, 
нагромождения камней и скалы острова. Наконец начался долгожданный подъем, и 
Пашков, бессильно откинувшись и опустив голову на грудь, подумал о том, что 
первая часть похода завершена и лишь один арктический бог знает, была ли она 
самая трудная.



«ЗАСЛУЖИ ЛЮБОВЬ БЛИЖНЕГО…»

– Пустите! – Игорь рванулся. – Вы с ума сошли!
– Вот почему он такой шустрый…