– Молодец, – похвалил старик, с заметным усилием возвращая подкове 
первоначальное положение. – Да, не те уж силенки…
Когда кончились восторги, Машенька учредила приз: тот, кто в будущем согнет 
подкову – кроме Зайчика и Потапыча, конечно, – получит в единоличное 
пользование деревянную ложку, из-за которой во время обеда было много криков и 
споров.
– А теперь, – сказала Машенька, – Потапыч разведет вас по домикам. Отдохнете, 
переоденетесь – и за работу!
Нам с Антоном досталась очаровательная комнатка с двумя кроватями и видом на 
озеро.
– По зрелому размышлению, – заявил Антон, укладываясь в постель, – я сейчас 
имею полное моральное право намылить тебе шею. Авантюрист несчастный! Вместо 
того чтобы загорать на сухумском пляже, я целый месяц должен буду чистить 
картошку и драить полы!
Я сухо ответил, что никто его здесь не держит. Он может привязать себе на плечи 
свой сундук и плыть обратно.
– На чем? – окрысился Антон.
– Какое мое дело! Хотя бы на Ракове.
– Обратно, – проворчал Антон. – И оставить тебя наедине с этой голубоглазой 
тигрицей? Да она слопает тебя в одну минуту! Теленок!
– Ну и пусть слопает! – вызывающе сказал я. – Приятного ей аппетита!
Около дома послышалось чье-то покашливанье. Мы вскочили. У окна, улыбаясь, 
стояла Машенька.
– Извините, пожалуйста, – сказала она. – Я, растяпа, забыла авторучку! У вас не 
найдется?
Мы с Антоном молча переглянулись. По лицу Машеньки скользнула улыбка. Антон 
достал авторучку.
– Возьмите, – буркнул он. – Кстати, не слышали, хищники здесь не водятся?
Машенька хмыкнула.
– Какие хищники? Волки, тигры?
– Ну да, волки, тигры и так далее, – нетерпеливо уточнил Антон.
– Волков здесь нет, – звонко ответила Машенька, не скрывая насмешки. – А вот 
тигрица, говорят, бродит. Голубоглазая такая. Только вы лично не беспокойтесь, 
она ест только телят.
– Благодарю за сведения, – хладнокровно произнес Антон. – И, обратившись ко мне,
 добавил: – Миша, никуда из дому не выходи.
Машенька засмеялась, тряхнула своей золотистой гривой и удалилась.
– Опасный противник, – подытожил Антон, провожая Машеньку проницательным 
взглядом Шерлока Холмса. – Мужайся, друг! Я не брошу тебя в беде.
Я в сердцах обозвал его абсолютным ослом, и мы, поругиваясь, пошли к конторе, 
возле которой уже стояли Ксения Авдеевна, профессор и Ладья. Неподалеку 
резвились Юрик и Шурик. Они выпросили у Ксении Авдеевны авоську и соорудили на 
одинокой сосне баскетбольное кольцо с сеткой. Под возгласы одобрения 
зрительного зала в лице Шницеля братья по очереди бросали мяч в кольцо. Вскоре 
подошли Борис и Зайчик, и Потапыч коротко обрисовал стоящие перед нами задачи: 
1) натаскать воды из озера и полить огород – две недели не было дождя; 2) 
заполнить питьевой водой из колодца бочку на кухне; 3) разное.
Хотя тезисы были предельно ясные, возникла оживленная дискуссия. Лев Иванович 
предложил распределиться по бригадам и начать соревнование. Игорь Тарасович 
согласился и так ловко скомплектовал бригады, что профессор взвыл: ему 
достались Ксения Авдеевна, Машенька, Антон и я.
– А Зайчик? – надрывался профессор. – Дайте мне хотя бы Зайчика!

О Зайчике Ладья даже и слышать не хотел. В крайнем случае он соглашался 
обменять Юрика на Ксению Авдеевну. Профессор готов был ударить по рукам, но 
Ксения Авдеевна ужасно обиделась и заявила, что не позволит менять себя, как 
жилплощадь. Торг вспыхнул с новой силой, составлялись и отвергались все новые 
варианты. И тут настоящую мудрость проявил Борис. Он тихонько отозвал нас в 
сторону и предложил от слов перейти к делу. Пока профессор с Ладьей яростно 
спорили и осыпали друг друга упреками, мы сбежали на берег и устроили цепочку. 
Зайчик черпал воду из озера, и ведро передавалось наверх по живому конвейеру. 
Там ведро подхватывал Потапыч и вьливал воду в большую бочку, закрепленную на 
тележке с резиновыми колесиками. Темп, развитый Зайчиком, был достаточно высок, 
и Ксению Авдеевну пришлось перевести на должность учетчицы. Но Машенька 
решительно отказалась от привилегий и работала в общем строю в качестве 
«золотого звена нашей цепочки», по галантному выражению Бориса.
Когда бочка была почти заполнена, прибежали профессор и Ладья.
– Это неслыханный акт произвола! – кричал Лев Иванович. – Это… я не нахожу 
слов!
– Вы не имели права! – вторил ему Ладья. – Анархисты!
– Может быть, нам вылить воду обратно? – с иронией предложила Ксения Авдеевна.
– Смотрите, у них почти полная бочка! – плачущим голосом воскликнул профессор.
 – А еще доктор! – обрушился он на Машеньку. – Вы фактически лишили нас 
лекарства!
– Форменное безобразие! – с негодованием подтвердил Ладья.
– Ничего, всем работы хватит, – успокоил Потапыч, ухмыляясь. – Впрягайтесь в 
телегу и везите бочку к огороду, а я буду толкать сзади.
Вряд ли лошади, которым выпала высокая честь возить императорскую карету, так 
пыжились от гордости, как впряженные в тележку доктор искусствоведения, 
композитор Черемушкин и доцент кафедры истории, археолог-любитель Ладья. Не