без моря, – ночь ко всем, чертям, я без моря не могу, Паша. Отбери у меня 
«Дежнева» – и приходи на капитанское кладбище с большущим букетом, цветов. А 
Виктор Сергеич Корсаков грозился отобрать!
– Вы имеете в виду ту злосчастную радиограмму?
– От начальника, управления? Ерунда, кого-кого, а Чернышёва он в обиду не даст! 
В тот самый вечер Корсаков имел со мной доверительную беседу. В гости пришёл, 
чай пил, остроумно шутил, про семью свою рассказывал – ну, брата не надо, друг 
до гробовой доски! И между прочим, вскользь, этак совершенно случайно упомянул, 
что женат на родной сестре заместителя нашего министра, который что хошь для 
зятя сделает, любого капитана усадит за самый обшарпанный канцелярский стол – 
до пенсии бумаги регистрировать. Поверь, Паша, этот усадит – всесильный человек,
 захочет найти у Чернышёва блоху, глазом не успеешь моргнуть, как найдёт. Ну, 
как бы ты повёл себя на моем месте? Не знаешь? То-то, сила солому ломит, 
получил по морде – облизнись и делай вид, что только о таком знаке внимания и 
мечтал…
– Так вот почему мы стреляем из пушки по воробьям…
– А вот это баранья чушь! – с живостью возразил Чернышёв. – Очень важные вещи 
изучены, рекомендации правильные подготовлены… о том, как быстро надо уходить 
из зоны обледенения. Опять же Баландину от рыбаков низкий поклон, Ерофееву и 
Кудрейко… Не говори, много сделано… в пределах земной атмосферы, до космоса – 
это я, Паша, образно – руки у нас не дотянулись. Закончим экспедицию, 
благодарности получим, Виктор Сергеич монографию напишет и один экземплярчик – 
хочешь пари? – с дарственной надписью пришлёт. Он теперь во мне души не чает – 
Виктор Сергеич, уж очень вы, говорит, Алексей Архипыч, умный и покладистый 
человек. Такие дела, Паша. Значит, надумал уходить?
– Меня тигроловы в тайгу приглашают, – невпопад сказал я.
Чернышёв оживился:
– Ты про Лыкова напиши, он у нас крупный специалист по тиграм. Позапрошлым 
летом поехал на мотоцикле в тайгу, у него в деревне старики живут, и вдруг 
навстречу тигр – здесь они непуганые, наглые, знают, что заповедник. Антоныч 
брык в обморок, а тигр подошёл, оттащил его в кусты и листьями забросал, сытый 
был, на завтра полакомиться оставил.
– Брехня, – сказал я.
– Я тоже так думаю, – кивнул Чернышёв, – хотя Филя божится, что не брехня. Он 
следом ехал и очень удивился – мотоцикл валяется, а тут Лыков из кустов выполз, 
весь в листьях и это… помыться ему очень было необходимо. Так что, Паша, первым 
делом запасись двумя сменами белья, очень нужная вещь при охоте на тигра. Мы 
посмеялись, поговорили о том, о сём; Чернышёв зевнул и взглянул на часы. Я 
встал и с тяжёлым сердцем стал прощаться.
– Спасибо за все, Архипыч, пойду укладываться. Списываюсь.
– Да, да, – пробормотал Чернышёв, делая вид, что пытается что-то вспомнить. – 
Тьфу ты, дьявол, забыл, я ведь хотел в ресторан тебя пригласить, столик 
обеспечен: друг директором работает.
– Сан Саныч? – усмехнулся я.
– Он, – не моргнув глазом, подтвердил Чернышёв. – Посидим вчетвером, потравим, 
кваску медового попьём, а?
– С кем это?
Чернышёв широко открыл глаза и дёрнул себя за нос.
– Как… разве не говорил, что они приехали? Ну, Маша с Инной?
Я вздохнул.
– Зачем?
– Инна будет выступать на судах по приглашению знатных рыбаков тралового флота. 
И Маша с ней, как эта… компаньонка, бесплатное приложение, тётку у себя 
поселила за дочками присматривать. Так что брейся, Паша, штаны утюжь и сапоги 
ваксой надраивай. Хочешь, «Шипру» дам? А то в ресторан всякую шантрапу не 
пускают. В девятнадцать ноль-ноль, договорились?
– Жаль, не смогу. – Я по возможности равнодушно зевнул. – Никите обещал вечером 
в шахматы сгонять.
– Раз обещал, то конечно. – Чернышёв изобразил понимание. – Привет-то хоть 
передать?
– Непременно передайте, – попросил я, вставая. – Самый тёплый, удачи, мол, и 
счастья.
– Садись. – Чернышёв с обычной бесцеремонностью толкнул меня рукой в грудь. – 
Не строй из себя надутого индюка, Паша, я этого не люблю. Прочисти оба уха и 
внимай. Двум людям я верю, как самому себе, и один из этих двух – Мария 
Чернышёва. Думаешь, моя бесовка только юбки с заманочками шить умеет да лещей 
на красную нитку ловить? Глаз у неё хороший, нашего брата насквозь видит, 
человека от хмыря в два счета умеет отличить – и ты ей показался. Ну, 
понравился, хотя и не пойму, что она в тебе увидела: тощий – штаны падают, 
грудь цыплячья и глаза телячьи.
– Спасибо, – с чувством сказал я.
– Носи на здоровье. А теперь слушай и каждое слово взвешивай, как ювелир 
камушки: как, по-твоему, почему Инна Крюкова, у которой этих приглашений вагон 
и маленькая тележка, именно сюда приезжает, не догадываешься?
Я промолчал.
– Взвесил? – Чернышёв снова воткнул в меня пронзительный взгляд. – Слушай 
дальше: от мужа Инна ушла, уже десять дней как у Марии живёт. Так что думай. В 
твой огород я залез не по своей охоте – приказано высшей инстанцией, понял? Все,
 можешь идти.
Я поднялся и побрёл к двери, в голове у меня гудело.