моделях в масштабе 1:48 и 1:12 мы всё-таки провели. Я не хочу сказать, что нам 
полностью удалось имитировать процесс обледенения, но теоретические расчёты у 
нас теперь имеются. А это, Алексей Архипыч, уже кое-что.
– Я имел случай, Виктор Сергеич, выразить своё уважение к вашей плодотворной 
работе, – с не очень ловко скрытой иронией сказал Чернышёв. – Уверен, что она 
исключительно полезна, даже необходима… для написания диссертаций. Но 
практические выводы, которые вы сделали, вызывают… как бы по-научному, помягче 
выразиться… А можно по-простому?
– Докторскую, между прочим, я защитил на другую тему. – Корсаков старался 
сдерживаться. – Прошу говорить конкретно.
– Хорошо, конкретно. Вот мы будем давать рекомендации Морскому регистру. Какое, 
по вашим расчётам, предельное количество льда может набрать судно, чтобы 
обеспечить высокую степень безопасности?
– Вы прекрасно помните: два процента от водоизмещения.
– Значит, на средний рыболовный траулер восемь-девять тонн, – кивнул Чернышёв.
 – Сказать, что получится, если ваша рекомендация войдёт в Морской регистр и 
станет законом? – Чернышёв сжал до ниточки губы и выдержал паузу.
– Добыча рыбы зимой прекратится! Да мы едва в море вышли, а набрали примерно 
столько – и что, бить во все колокола: спасите наши души?! Знать не знаю, как в 
бассейне вела себя ваша модель с такой нагрузкой, но рыбак выходит в море не 
дышать свежим воздухом, а ловить рыбу, и наша задача – научить его бороться со 
льдом, а не напугать до смерти! Если он наберёт восемь тонн и драпанет с 
промысла, спасибо за это нам скажет только рыба. Ваши аргументы, Виктор Сергеич,
 я внимательно изучил и отношусь к ним плохо: голая теория. Извините, если 
обидел.
– Мы собрались не для того, чтобы осыпать друг друга комплиментами, – сказал 
Корсаков. – Расчёты по остойчивости вы тоже подвергаете сомнению?
– Вот уж нет, в этом вопросе вы дока.
– Спасибо, – усмехнулся Корсаков, – приятно сознавать, что кое для чего мы ещё 
годимся. Насчёт рекомендаций спорить не буду, проверим их, как говорится, на 
своих шкурах. Но, памятуя недавнее прошлое, я настаиваю, чтобы начальник 
экспедиции согласовывал с её членами свои планы. Надеюсь, мы имеем на это 
право?
– Само собой, что я, волюнтарист какой-нибудь, – с важностью сказал Чернышёв. – 
Я за коллективное руководство.
– Отлично. – Корсаков пристальнейшим образом смотрел на Чернышёва. – Тогда один 
вопрос: если условия для обледенения останутся стабильными, сколько льда вы 
намерены набрать?
– А сколько сможем, – благодушно поведал Чернышёв и с некоторой мечтательностью 
добавил: – Хорошо бы побольше, правда, Митя?
– Снег да лёд – наш доход, – легко согласился Ерофеев. – Алесь без льда совсем 
одичал, еле уволок его с палубы.
– Куй железо, пока не украли, – пояснил Кудрейко. – Птаха грозится из пожарных 
шлангов смыть кашу в море.
– Я ему смою! – пообещал Чернышёв. – Значит, сколько сможем, Виктор Сергеич. Я 
бы хоть сейчас приказал начать околку, да Митя с Алесем обидятся, им замеры 
нужно сделать, где и сколько нарастает, да Илья Михалыч, опять же, предъявит 
претензию за непроверенную эмаль… как она называется по-научному, Илья Михалыч?
– Кремний-органический полимер с антикоррозийным подслоем, – с улыбкой 
подсказал Баландин.
– Обязательно выучу наизусть, – пообещал Чернышёв. – Дальше, разве вам 
неинтересно, Виктор Сергеич, как поведёт себя пароход при ледовой нагрузке, 
скажем, тонн сорок пять? А Никите – все это отобразить на киноплёнке? Да и Паша 
совсем соскучился и скис без материала для статьи о героях-моряках.
– Могу ответить за себя: очень интересно, – сказал Корсаков. – Тем более что я 
ни разу ещё не был свидетелем оверкиля. Точное, его участником.
– Вот видите, – обрадованно подхватил Чернышёв, – тогда мы и вовсе 
единомышленники. Вы верите в шестое чувство, Виктор Сергеич? Между нами, я 
верю! Недаром что-то мне подсказывало, что рано или поздно мы полностью 
сойдёмся во мнениях. Ну, сорок пять – это я, пожалуй, загнул, а сорок – в самый 
раз, правда?
– С вами становится трудно разговаривать, – с усилием проговорил Корсаков. – У 
нас не застолье, Алексей Архипыч, и вы не тамада.
– Сорок тонн, – стерев с лица ненужную улыбку, жёстко сказал Чернышёв.
– Я хочу знать, как будет держаться средний рыболовный траулер при ледовой 
нагрузке сорок тонн.



Теоретическая конференция (Продолжение)

Много спустя, когда зароненное Баландиным зерно проросло и я замахнулся на 
повесть, мне не раз вспоминалась эта сцена. Теперь, по прошествии времени и 
после всего, что случилось, она не кажется столь значительной, но тогда я сидел 
не за письменным столом в своей квартире, а раскачивался вместе с креслом, и 
глаза мои смотрели не на двор, где за Монахом гнался какой-то тип с палкой, а 
на угрюмо волнующееся за иллюминатором море. Одно дело – быть истолкователем 
событий, и совсем другое – их участником: совершенно разные ощущения.
Вспоминаю, тогда меня вдруг пронзила мысль, что капитан Чернышёв – одержимый 
навязчивой идеей фанатик, и мне на миг стало страшно. Его взгляд показался мне