непрерывно наскакивают на них, требуя пищи. Дай им ещё рогатки – и порядочному 
человеку пройти по острову было бы невозможно.
Вечно голодное, ненасытное подрастающее поколение то и дело гоняет родителей за 
хлебом насущным. Взрослые пингвины спускаются на припай, ныряют в воду и 
охотятся за рыбой, ни на мгновенье при этом не забывая, что и сами они – 
лакомое блюдо для морских леопардов и касаток. Как только поблизости появляется 
враг, пингвины включают сигнализацию и выскакивают из воды, словно подброшенные 
катапультой. А съеденная рыба превращается в их организмах в калорийную 
диетическую пищу, которую они отрыгивают в пасти детёнышам.
По отношению к нам пингвины соблюдали более или менее доброжелательный 
нейтралитет, не допуская, однако, излишней фамильярности. Стоило подойти к 
самому, казалось бы, положительному пингвину и погладить его по головке, как он 
щетинился и с негодованием отходил в сторону. А один праздношатающийся и 
наверняка подвыпивший субъект вообще допустил хулиганскую выходку: без всякого 
повода бросился на начальника экспедиции и пытался пробить клювом его сапог. Но 
силы оказались неравными, и забияка бежал, преследуемый ироническими выкриками 
своих сородичей.
От большой неприятности избавил меня Виктор Каменев. Когда я хотел взять на 
руки и приласкать одного очаровательного малыша, Виктор посоветовал этого не 
делать. Он припомнил, как один неопытный полярник тоже решил посюсюкать над 
пингвинчиком и прижал его к своему сердцу, а потом неделю отмывался и жил 
изолированно от коллектива – даже самые близкие друзья были не в силах более 
двух-трех минут наслаждаться его обществом…
Антарктида – заповедник, всякая охота здесь запрещается. Зная об этом, пингвины 
чувствовали бы себя в полной безопасности (на суше, но крайней мере), если бы 
не поморники. Эти огромные, размером со среднего орла, птицы с отвратительным 
клёкотом летают над островом, высматривая, где что у пингвинов плохо лежит. К 
счастью, поморники – орлы с сердцем курицы, на взрослых аделек они нападать 
боятся, но расшалившийся детёныш, выбежавший на улицу без присмотра, рискует 
так и не дожить до седых волос. Поэтому служба оповещения у пингвинов работает 
круглосуточно. Это только непосвящённым кажется, что адельки каркают без 
всякого смысла, на самом деле они непрерывно вещают: «Дети, поморник не 
дремлет! Слушайтесь папу и маму, – и мерзавец останется без обеда!»
Третья разновидность живности на острове – серебристые буревестники, небольшие, 
размером с наших голубей, птицы. Одни из них высиживают яйца, другие согревают 
своим телом крохотных нежно-белых птенцов, на которых с вожделением поглядывают 
поморники. К нам буревестники отнеслись с симпатией: позволяли себя 
фотографировать, а Каменеву – даже окольцовывать свои лапки. Буревестники 
охраняют птенцов по очереди, сменяя друг друга: один сторожит, а другой уходит 
на добычу, Мы провели на острове несколько часов, не в силах расстаться с 
пингвиньим царством. Каких только картин здесь не увидишь! Вот два десятка 
аделек неожиданно выстроились в колонну по одному и двинулись вниз, на припай. 
Подойдя к разводью, они посовещались и послали на разведку в океан добровольца 
– нет ли поблизости касатки. Прошло несколько секунд, и доброволец, вертикально 
выпрыгнув из воды, шлёпнулся на льдину. Его окружили пингвины.
– Еле успел унести ноги! – возбуждённо прокаркал он.
– Касатка? – расстроились приятели. – Ты не ошибся?
– Поди проверь, – усмехнулся доброволец. – Уж кого-кого, а касатку, которая 
моего деда скушала, я за версту чую.
И охотники уныло поплелись домой.
На драку пингвины бегут смотреть толпами. Пока две адельки наскакивают друг на 
друга, зеваки деловито переговариваются и оценивают шансы. Насмешки, обидные 
реплики, очаг склоки перемещается, на шум прилетают поморники – и мелкие личные 
дрязги уходят на задний план: объединёнными усилиями пингвины обращают своих 
врагов в бегство. Если отдельно взятый пингвин – дружеский шарж на человека, то 
колония пингвинов – остроумная пародия на коммунальную квартиру, этакую 
гигантскую «Воронью слободку».
Есть среди пингвинов и отдельные выдающиеся личности, которыми гордится все 
племя. Об одном из них, знаменитом ныне «землепроходце», рассказал Виктор 
Каменев, когда, напрыгавшись по скалам в поисках ракурсов и не сломав себе шеи, 
мы уселись на тёплый валун и решили передохнуть. Вдали утопали в голубом свете 
фантастические айсберги, терпеливо ждущие своего Рокуэлла Кента, внизу адельки 
осыпали последними словами поморников, повсюду на припае мирно загорали тюлени.

Антарктическая одиссея, или Необыкновенное путешествие пингвина Жоры
Это произошло в январе 1966 года, в Одиннадцатую антарктическую экспедицию. 
Прогуливаясь по острову Фулмара, Каменев обнаружил среди группы 
праздношатающихся аделек окольцованного пингвина. Заинтересовавшись, биолог 
взял у него интервью. Пингвин оказался важной птицей. Косясь на своё кольцо и 
пыжась от гордости, он буркнул, что временем, к сожалению, не располагает, но 
кое-какие сведения из его биографии хранятся в досье у американского биолога 
Ричарда Пенни.
– Вы с ним знакомы? – почтительно спросил Каменев.
– Да, довольно коротко, – кивнул пингвин, – я подкинул ему материальчик для 
диссертации.
– Не подскажете адрес?
– Пожалуйста. Ледник Росса, станция Мак-Мердо. У вас все?
– Извините, ваше вмя?
– Пенни назвал меня Джорджем. По-вашему, кажется, Жора?
– Если позволите, когда можно вас навестить?