Начав с ответственной, но не требующей высшей квалификации работы подносчика 
материалов, я добился повышения: прораб Фищев перебросил меня на оконные рамы. 
Глядя, как ловко я прокручиваю дрелью дырки в панелях и сажаю рамы, Коля не 
жалел похвал, от которых у кого угодно закружилась бы голова. Однако я принимал 
их со смутным беспокойством. Меня сильно смущало одно обстоятельство, вроде бы 
и несущественное, я бы оказал – пустяковое, но, с другой стороны, и не совсем 
безразличное для будущих жильцов: между рамами и панелями оставались здоровые 
щели, в которые влезал палец. Общеизвестно, что среди новосёлов обязательно 
находится хоть один скандалист, который морочит нашему брату строителю голову и 
поднимает крик из-за любой ерунды: то у него, аристократа, вода из крана не 
течёт, то паркет вздыбился морскими волнами. Но обошлось без такого 
правдоискателя и сейчас: принимая мою работу, Терехов обнаружил щели и поднял 
шум. Пришлось отдирать рамы и вставлять забытые прокладки.
Но и уронил бы себя в собственном мнении, если бы из-за такого пустяка оставил 
строительство на произвол судьбы. Сознание того, что мои опыт и смекалка нужны 
людям, вновь заставило меня предложить свои услуги.
– Чем помочь? – великодушно спросил я у Терехова, под руководством которого 
Арнаутов и Миклишанский занимались внутренней отделкой домика.
– Вообще-то мы сами… – застеснялся Иван Васильевич.
– Не церемоньтесь, – поощрил я. – До полдника можете меня использовать.
– Ну если уж у вас есть время…
– Есть, есть!
– …тогда попробуйте прибить дверную ручку.
Дверь оказалась пустотелая, и пришлось немало повозиться: провертеть дрелью 
дырки, вбить в них деревянные пробки и лишь потом закрепить ручку шурупами.
– Принимай работу, хозяин, – не без гордости сказал я.
– Ах, какой мастер, какой виртуоз! – проникновенно запел Арнаутов. – Вам 
скрипки нужно делать! Чеканить по серебру!
– Выглядит красиво, – подтвердил Терехов, берясь за ручку. – Сейчас проверим…
Когда, проверив, геохимики успокоились и вытерли платочками слезы, я решил 
прибить ручку другим, более прогрессивным методом. Раз её не удерживают 
короткие шурупы, попробуем длинные гвозди. Придумано – сделано. Гвозди пробили 
дверь насквозь, и я загнул их с обратной стороны. Не так изящно, как было 
раньше, но зато надёжно.
– Страхуйте меня! – потребовал Терехов, вновь дёргая за ручку.
Предусмотрительно поступил, ничего не скажешь!
В пятый раз я прибивал эту проклятую ручку уже без прежнего энтузиазма. Разве 
этим людям угодишь? К тому же стало ясно, что держаться она всё равно не будет, 
так как вся дверь была в дырах. Новосёлы смотрели на неё с таким безнадёжным 
отчаянием, что мне искренне захотелось сделать им что-нибудь приятное, дать им 
понять, что, пока я жив, они смело могут рассчитывать на меня. Выяснилось, что 
в одном деле моя помощь может стать воистину неоценимой. Доску, которую пилил 
Терехов, нечем было зажать, и я уселся на неё в качестве противовеса.
И когда государственная комиссия в лице Василия Семёновича Сидорова приняла 
нашу работу, несколько лавровых листочков досталось и мне: Арнаутов за вечерним 
столом в яркой речи отдал должное всем отличившимся. К моему удовольствию, 
основное внимание Гена уделил всё-таки не моей скромной особе, а Тимуру, ибо во 
время монтажа крыши на его голову свалилась часть потолка, довольно тяжёлая 
панель.
– Вы спрашиваете, товарищи, за что мы пьём это превосходное вино, – 
декламировал Гена. – Я удовлетворю ваше законное любопытство. Конечно, мы пьём 
за домик, в котором, как вы знаете из газет, Василий Семеныч решил разместить 
всемирно известный (в недалёком будущем) геохимический центр. Но не только за 
домик! Прошу всеобщего и напряжённого, ваимания! Вы помните, что строительство 
было омрачено одним кошмарным случаем. Мы работали, наслаждаясь своим 
творческим трудом, и вдруг услышали ужасный грохот: наш дорогой товарищ Тимур 
Григорашвили распластался ниц под тяжестью рухнувшей на него панели. Трагедия, 
ЧП! Доктор, поторопись, где твой рентген? Спасибо, доктор, ты вовремя пришёл и 
снял бремя с наших обеспокоенных душ! Вздохните с облегчением и вы, друзья мои: 
благодаря тому, что вышеуказанная голова Тимура была в шапке, все кончилось 
благополучно. Шапка амортизировала опасный удар, и рентгеновское обследование 
показало, что панель с честью вышла из тяжёлого испытания. Да, на панели не 
оказалось ни одной трещины! Так выпьем же, товарищи, за нашу промышленность, 
обеспечившую полярников продукцией только отличного качества!



Калейдоскоп одного дня

На станцию медленно, но верно надвигался жилищный кризис. Шестнадцать человек – 
личный состав старой смены – с грехом пополам размещались в своих четырех 
комнатках; на сегодняшний день на той же площади нас живёт уже двадцать два, а 
через неделю, когда придёт санно-гусеничный поезд, будет около сорока.
– Может, повесим табличку: «Местов нет. Ближайшая гостиница в Мирном»? – шутил 
Борис Сергеев, – Придётся, Семеныч, расти вверх, приваривать второй ярус.
Утром, проснувшись, Валерий привычно вздохнул: наш медпункт выглядел безобразно.
 На нижних нарах спал я, диван доктор сдал новому коечнику, Алику Миклишанскому.
 Повсюду разбросаны чемоданы, вещевые мешки, каэшки, унты…
– Санинспекцию бы сюда… – с мечтательным ужасом проговорил Валерий.
– Кощунство! А что, если мы сегодня…