«Мальчишки» сдались – сердце не камень. Тем более что и на Рудольфа была 
кое-какая работа. Полетели, произвели посадку километрах в двух от полярной 
станции, и здесь члены экипажа и я показали себя истыми джентльменами – понесли 
на своих плечах груз «Метелицы». Лично я надел рюкзак весом килограммов 
пятьдесят да еще тащил две пары лыж. Вспоминаю об этом факте только потому, что 
чуть не отдал богу душу – еле доплелся, мокрый как мышь. Вот вам и женская 
команда, слабый пол!..
С той поры у нас дружеские отношения, если можем – стараемся помочь. Впрочем, 
полярники вообще «Метелицу» любят – за абсолютную спортивную честность и 
дружелюбие; поэтому, поверьте, мне тоже жаль, что они не прилетели… Будем 
думать, как отправлять обратно их груз, и поразмышляем об очередных делах. 
Хотите погостить на Голомянном? Уваров уже приготовил вам в своей комнате 
раскладушку, там хоть отоспитесь.

Из записной книжки: «Голомянный» – самая уютная из островных станций Арктики. 
Входишь в дом – и забываешь, где находишься: чистенькая кают-компания с цветным 
телевизором, десяток комнат на одного-двух человек, кухня – как у образцовой 
хозяйки, теплый туалет. Забываешь, пока не посмотришь в окно: с одной стороны – 
сильно торошенный припай, с другой – покосившаяся, укутанная в снег избушка, 
из-за острого желания поклониться которой я в любом случае приехал бы на 
Голомянный. Это – охотничья избушка Журавлева, одно из первых строений на 
Северной Земле. С первым домом, который был сооружен на острове Домашнем, 
поступили плохо: разобрали по бревнышкам и перенесли на Средний, для 
строительных надобностей. И теперь на Домашнем лишь одинокие могилы да медведи… 
А что стоило сохранить тот дом? Все полярники, прилетающие на Средний, идут на 
Домашний поклониться могилам и пощупать руками остатки свай фундамента. Не 
умеем мы беречь свою историю».
Голомянный – не только самая уютная, но и самая гостеприимная из известных мне 
полярных станций. Она находится в восемнадцати километрах от Среднего, и многие 
полярные бродяги, не найдя койко-места в гостинице, просятся на Голомянный – и 
никогда не получают отказа. Когда я туда приехал, на станции в ожидании 
попутных бортов находились большая группа вернувшихся из отпусков полярников и 
молодые специалисты; среди последних сильное впечатление производила фигура или,
 точнее, фигурка Ларисы, выпускницы Херсонского гидрометтехникума. Этой 
прелестной девчурке лет восемнадцать; тоненькая, смешливая, она, как сказали бы 
киношники, абсолютно не монтировалась с Арктикой – еще тот «полярный волк»! 
Лариса ждала оказии на остров Визе, весело смеялась, когда ее пугали медведями, 
и небрежно отмахивалась (чутко, впрочем, прислушиваясь), когда ей предсказывали,
 что для сопровождения ее на метеоплощадку женихи на станции образуют очередь.
Очень впечатляло и знакомство с Денисом Сизинцевым, бывалым полярником, который 
заканчивал на Голомянном зимовку и через несколько дней должен был улететь в 
Москву на учебу. Денису шесть лет, он сын механика и поварихи, он очень 
серьезный человек, любит поговорить о жизни. Вот стенографическая запись одной 
нашей беседы. Дело было утром.
– Дядя Володя, вставайте, у меня есть идея.
– Какая?
– Пойти с вами погулять.
– Почему именно со мной?
– Я могу и один. Медведей я не боюсь, потому что всегда гуляю с собаками, они 
меня охраняют.
– А ты видел медведей?
– Много раз. Вчера был медведь, очень хитрый, в него стреляли ракетами, а он 
отмахивался. Как, по-вашему, если я в школе расскажу про медведей и пургу, мне 
поставят пятерку?
– Думаю, что поставят.
– Я тоже на это надеюсь. Вставайте, собаки нас ждут, они уже лают.
Вот так и обживается Арктика – с будущей сменой!

Из записной книжки: «Саша Уваров, тридцать лет, сильного сложения, ходит 
нараспашку, часто без шапки. Первоклассный радист, шофер, котельщик, 
смонтировал и отремонтировал кучу приборов, может делать на полярке все. Сергей 
Чудаков в постоянной тревоге: Саша предупредил, что через полгода-год уйдет на 
СП или в Антарктиду, попробуй такого замени!»
Сашу Уварова я вспоминаю с особой симпатией, и не только потому, что он сдал 
мне раскладушку. Саша – один из самых начитанных полярников, которых я 
встречал: он выписывает несколько литературных журналов, собирает книги, причем 
не только развлекательные, но и классику, которая отнюдь не пылится у него на 
полках. К тому же он обладает редкой способностью с юмором подать самый 
обыденный случай, дружелюбно высмеять и товарища, и самого себя. Из словечек: 
«Мое дело собачье, прогавкал в эфир – и все». Его рассказы абсолютно 
непринужденны, льются сами собой и бывают смешными до колик, из-за тех же 
словечек. Короткий рассказ о приятеле, который усовершенствовал какую-то, не 
помню, деталь в мотоцикле: «Принес Витька чертежи, документы для патента, а 
патентщик посмотрел и говорит: годится, будем соавторами. Витька, человек с 
нежным сердцем интеллигента, очень далеко послал патентщика, а тот ласково 
отреагировал: не хочешь – иди мимо кассы. И вот Витька несколько лет воюет и 
ходит мимо кассы. Золотой парень, я его уважаю до соплей».
Саша держит ежедневную связь с группой Подрядчикова, устроил мне разговор с ним 
по микрофону. Новости неутешительные: ледовая обстановка исключительно тяжелая, 
связь с группой Чукова неустойчива; обе команды пытаются пробиться к острову