снова не выйдем на связь по завершении работы на точке. А выйдем ли мы на 
связь? Очень большой вопрос – удастся ли задействовать выброшенную на лед 
аварийную радиостанцию, хватит ли у нее мощности: это еще в том случае, если 
она вполне исправна, не на перину ведь мы ее выбрасывали. А не выйдем – на СП 
начнется паника, тут же полетят рд на материк, преждевременный траур и прочее… 
Между тем в пилотской кабине, по колено заполненной водой, находилась 
радиостанция, уже настроенная на связь с СП.
Стоим на льду, беспомощно смотрим, как содрогается в агонии самолет, и вдруг 
Миша Гипик с криком «Я успею!» бросается в открытую дверь. Пока мы осмысливали 
его поступок, он пробрался в пилотскую кабину и отстучал на СП, что мы 
потерпели аварию в такой-то точке и что все живы. Вышел в эфир, находясь в 
самом опасном месте, потому что, если клюнет, из пилотской кабины не выбраться. 
А сколько самолет продержится – секунду или час, – никто предсказать не мог…
Я думаю, – после короткой паузы продолжал Лукин, – что поступки, которые вы, 
журналисты и писатели, называете подвигами, следует как-то классифицировать, 
что ли. Ну, например: одно дело – когда проявляешь самообладание при спасении 
своей жизни, и совсем другое – когда забываешь об инстинкте самосохранения и 
рискуешь жизнью ради других. Не станете спорить, что, с точки зрения высокой 
нравственности, второе – неизмеримо выше? Я после войны родился, в наше мирное 
время с такими вещами редко сталкиваешься – когда ставят на карту свою жизнь 
ради товарищей. Причем это была не какая-то показная удаль, не игра на публику, 
а очень нужный и смелый поступок. Мы как профессионалы понимали, что спасать 
нас будет очень трудно – сами принимали участие в спасательных экспедициях и 
знали, каково на таком расстоянии от базы прочесывать квадраты… А если и 
видимость исчезнет, и подвижки льда начнутся? И надолго ли коробки с НЗ хватит? 
А топливо для обогрева? Словом, вопросов было немало – а Миша Гипик своим 
поступком эти вопросы снял… Подвиг? Ну хоть и громкое слово, но на сей раз 
согласен – подвиг… Начальником СП-21 в то время был Николай Иваныч Блинов. 
Получив рд, он вошел в кают-компанию, где смотрели фильм, включил свет и 
оборвал недовольный ропот: «Кончайте кино, Романов со своими ребятами 
провалился». Ну а дальше по принципу «если бы парни всей земли»: два самолета к 
нам вылетели, нашли… Хорошо бы вам, конечно, разыскать Мишу и с ним поговорить, 
но давненько это было, в начале мая 1973 года, и где он теперь – не знаю.
– Наградили его? – спросил я. Валерий усмехнулся.
– Извините, Владимир Маркович, но вы бываете наивны. Сами же писали, что ваших 
походников, которые в семидесятиградусный мороз тягачи довели с Востока в 
Мирный, даже медалями не наградили. Но знаю точно: начальство Мишу не ругало. 
Правда, и не хвалило тоже. Так, приняли к сведению, кивнули и забыли… Да, так и 
слышу, будто наяву: «Я успею!» Иногда думаешь: а способен ли ты на такое? 
Смутно надеешься, что да, но мыслями и надеждами себя не проверишь, только – в 
подобной ситуации.



КОГДА АРКТИКА ИГРАЕТ В «КОШКИ-МЫШКИ»

– Все самое интересное происходит до нас или после нас, – как-то посетовал я. – 
Стоило нам с вами расстаться, как вы с Олегом Евдокимовым придумали и 
осуществили уникальный трюк: летели не на борту самолета, а автономно, рядом с 
ним.
– В отношении меня это не совсем точно, – возразил Лукин. – Восстановим 
историческую правду. Последний ЛИ-2, на котором мы с вами летали, уже был 
списан, и «прыгающие» пересели на АН-2 – деталь, как убедитесь, немаловажная. 
Выбрали мы в заданной точке площадку, но – ошиблись: лед еле выдержал тяжесть 
самолета. Пришлось, как обычно в таких случаях, забираться на ходу в открытую 
дверь, но хотя на «Аннушках» она расположена ниже, чем на ЛИ-2, влезть в нее 
куда сложнее. Парадокс? Никакого парадокса: если на ЛИ-2 в подобных случаях 
прибирали правый мотор, то на «Аннушке» не приберешь – мотор единственный, 
обдувает фюзеляж, отбрасывает воздушной струей. И когда взлетели, я частично 
все же находился в фюзеляже, меня держали за руки и в конце концов втащили, 
хотя и не без труда. А вот Олег, попав в схожую ситуацию, в самом деле какое-то 
время летел рядом, распластавшись с внешней стороны фюзеляжа – когда «Аннушка» 
уже набрала приличную высоту. Если честно, мы испытывали в жизни и более 
приятные ощущения.

А вот что касается самого интересного, которое происходит без вас, – продолжал 
Валерий, – то, к счастью, это бывает действительно так, и лично я это 
приветствую
[6]
. Попадешь в ЧП – отвечай потом за посторонних, почему взял на борт. И вообще – 
«интересные», как вы говорите, ситуации нам решительно не нужны: чем меньше 
острых ощущений, тем лучше для работы. Вот, к примеру, случай, я назвал бы его 
образцово-показательным – такой эффект он произвел на двух фотокорреспондентов, 
которые при помощи мощного нажима сверху оказались на борту нашего ЛИ-2. В 
Арктику они прилетели, кажется, впервые, были наслышаны о «прыгающих» и не 
скрывали своих мечтаний – отснять потрясающие воображение кадры для какой-то 
выставки; нам, конечно, тоже были обещаны фотографии: «Давайте адреса, можете 
не сомневаться!» Полетели. Начало было удачное: произвели вполне благополучную 
посадку на приличной льдине, выгрузили оборудование и решили сделать станцию на 
расположенном рядом и затянувшемся молодым льдом бывшем разводье. Мы часто так