Но бьющего через край восторга эта новость не уменьшила: сотни людей с цветами 
и шампанским высыпали на лед, и ореол, веками окружавший само понятие «Северный 
полюс», был сорван раз и навсегда. Немножко жаль, правда?



РИСК – ЕГО РЕМЕСЛО

Мне в жизни везло на интересных людей; впрочем, везло – не совсем то слово: я 
их искал и ищу, они необходимы мне не только для духовного общения, что самое 
важное, но и для работы. Нужно обладать гением Толстого, чтобы написать 
бессмертную повесть о смерти зауряднейшего Ивана Ильича; нам, рядовым 
литераторам, для того чтобы читатель долистал книгу до конца, необходимо 
рассказать ему нечто необычное, возвышающееся над серой будничностью. Одни 
предпочитают описывать войну, другие – производственные конфликты, третьи 
разрабатывают детективные сюжеты, четвертые, к которым отношу себя, ищут 
сильных людей, зарабатывающих себе на хлеб далеко не безопасной работой. 
Конечно, тут, как и везде, важны не ситуации сами по себе, а именно поведение в 
них человека; а поскольку двух одинаковых людей не бывает, то в таких ситуациях 
благородная чистота помыслов, храбрость одного соседствуют с эгоизмом, 
равнодушием и животным страхом за жизнь другого; нет ничего интереснее, чем 
своими глазами видеть или, на худой конец, своими ушами слышать от очевидцев об 
этих жизненных коллизиях.
Если говорить о везении, то встречу с Валерием Лукиным я считаю одной из 
главных своих удач, каких у меня было примерно с десяток; каждая из них 
подарила материал для одной или даже двух повестей. Вспоминаю фамилии, мысленно 
ставлю мои удачи рядом – совершенно разные люди, одинаковых нет. Ну что общего 
между хладнокровнейшим, даже внешне железным Гербовичем, который лишнего слова 
не скажет, и веселым, общительным (а когда нужно – тоже железным!) Сидоровым? А 
чем схожи между собой походники Антарктиды Зимин и Харламов, капитаны Купри и 
Буянов? На первый взгляд – ничем. И даже на второй, на третий взгляд – до очень 
сложной ситуации, когда вдруг выясняется, что каждый из них – прирожденный 
вожак, лидер.
Прирожденный – потому, я думаю, что они оказались бы лидерами не только на 
своих постах, в силу единоначалия, но и среди случайно оказавшихся вместе и 
попавших в беду людей. Я об этом уже писал и не буду повторяться, скажу только, 
что не назначенным, а подлинным лидером становится тот, кто умом, характером, 
силой духа возвышается над окружающими его людьми; в «Педагогической поэме» 
Макаренко замечательно проанализировал это явление.
Лидер может быть и очень хорошим, и очень плохим человеком – в зависимости от 
целей, которые он перед собой поставил; но он всегда человек незаурядный. Я 
встречал и тех и других; с первыми старался сблизиться, от вторых быть подальше 
– чаще всего это удавалось. Пишу же я всегда о первых. Сознаю, что живописать 
незаурядного плохого человека, разгадать побудительные мотивы его аморальных 
поступков – для большого писателя столь же естественно, как и создать образ 
идеального героя (достаточно вспомнить Достоевского – скажем, Свидригайлов и 
князь Мышкин); но если ты не созрел для того, чтобы изображать жизнь во всех ее 
проявлениях, выбирай те, которые тебе по силам и по душе: кесарю – кесарево, 
полководцу – армия, лейтенанту – взвод.
Вот я и сделал свой выбор: вожак и его коллектив в экстремальной ситуации.

В эту главу войдет часть приключений Валерия Лукина и его товарищей – тех, 
которые произошли до второй нашей встречи в Арктике. Мне кажется, что они дадут 
лучшее представление об условиях работы «прыгающих», чем самые звонкие эпитеты.
Я уже отмечал, что Лукин очень ироничен, с превосходным чувством юмора; он, как,
 в общем, принято у полярников, посмеивается над корреспондентами, которые ради 
сиюминутного читательского внимания поднимают до небес то, что вполне могло бы 
оставаться на земле. Однако, уважая профессионализм, он к нашему брату терпелив 
и великодушен: стремясь к точности, может десять раз остановиться, пояснить и 
повторить рассказ, чтобы в запись не попала развесистая «клюква»; рассказывает 
он просто и емко, не затемняя суть дела излишним юмором – которым, кстати 
говоря, он никогда не бравирует; все главные его истории я записал на диктофон, 
расшифровал их и даю с минимальными поправками, неизбежными при расшифровке 
прямой речи. В своих разговорах мы кое-где уходили в сторону, спорили, 
размышляли о том и о сем – иные отступления я тоже буду приводить, равно как и 
отдельные свои впечатления, ассоциации, родившиеся в ходе беседы.
Итак, рассказы Лукина.



НЕ ХВАТИЛО МГНОВЕНИЯ

– Странно устроен наш мозг, – сказал Лукин, – хорошее быстро выветривается, а 
неудачи врезаются намертво. А может, так и должно быть? Не вы ли говорили, что 
неудача – повивальная бабка удачи? Если обретенный нами опыт представить в виде 
сложенной из кирпичиков стены, то ее фундамент, нижние кирпичики – неудачи, 
правда? Уж о них-то мы помним, их-то мы не забудем!
Мы действительно как-то говорили, что счастливчик, упоенный удачами, кажется 
глуповатым, с ним и беседовать особенно не о чем, а у человека, пережившего не 
одно стрессовое состояние, всегда найдется о чем рассказать. Впрочем, мы