его глазах я прочитал: «Ты мой папа!»
– И зачем только я с ним связала свою жизнь? – вздыхала Галя, ставя на стол 
кастрюльки и пакеты с домашней снедью. – Рыбу, видите ли, он ловит, этот 
мальчишка! А как жену любит и сына растит? По радио! Даст раз в неделю 
радиограмму – и ужасно собой доволен. Тоже мне муж называется.
– Но ведь я хороший! – протестовал Володя. – Внимательный, заботливый и 
красивый.
– Тоже мне красавец! – Галя хмыкнула и дернула мужа за вечно торчащий парусом 
хохолок. – Худой, белобрысый, смотреть не на что. Кушай, а то ветром за борт 
сдует!
Я оставил супругов вдвоем – общество, в котором они больше всего нуждались, – и 
пошел бродить по судну. Группа матросов переносила с причала на корму бочки, 
ящики и прочий традиционный морской груз. Мы разговорились.
– Только не пишите, пожалуйста, что мы работаем «с неслыханным энтузиазмом», – 
попросил один.
– «Не щадя своих сил и с огромным трудовым подъемом», – добавил другой.
– И что у нас «мужественные лица», – вставил третий. – А то к нам как-то 
заскочил на пять минут корреспондент, а потом накатал такое, что стыдно было 
смотреть друг на друга.
Я тут же поклялся, что для энтузиазма, подъема и лиц буду искать другие эпитеты.
 Клятва была скреплена рукопожатиями.
Мне хотелось бы представить вам еще несколько новых моих знакомых, имена 
которых часто будут встречаться на страницах повести.
Капитан-директор «Канопуса» Аркадий Николаевич Шестаков. Интеллигентный, 
общительный и веселый человек. У него смуглое, надолго запоминающееся лицо: 
великолепная черная шевелюра, высокий лоб, очень мягкие черные глаза – мягкие 
только с виду, потому что капитан, как я впоследствии убедился, человек 
достаточно твердого характера. Два года назад, в возрасте двадцати четырех лет, 
он стал самым молодым севастопольским капитаном и до сих пор продолжает носить 
этот почетный титул. Начальство гордится тем, что сделало такой смелый шаг, и 
это наводит на размышления. Нынче стоит только на крупный пост выдвинуть 
молодого человека, как все начинают ахать и сбегаются смотреть на это 
удивительное явление природы. «Смотрите вы, – шепчутся вокруг, – только бриться 
начал, в сыновья мне годится, а ишь ты, куда забрался!»
Чушь! Двадцать четыре года – золотой возраст для руководителя. Наполеон и 
Тухачевский в эти годы командовали армиями и делали это так здорово, что битые 
ими генералы даже про себя не называли их «мальчишками». Добролюбов и Писарев в 
эти годы формировали общественное мнение, Эйнштейн придумал теорию 
относительности, а Ленин создал «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». 
Двадцать четыре – это те годы, когда голова битком набита умными идеями, когда 
энергии и здоровья хватает на двадцать часов работы в сутки, когда хочется 
дерзать, спорить с авторитетами, бросать камни в стоячее болото и не признавать 
мудрой старческой осторожности, которая охраняет от ошибок и не дает развить 
скорость, как ограничитель на моторе новой автомашины.
Первый помощник капитана Александр Евгеньевич Сорокин. Сначала я не думал, что 
на «Канопусе» он станет одним из самых близких мне людей. Сдержанный, экономный 
в словах, очень тактичный, он раскрывался постепенно. В свои тридцать пять лет 
он строен и худощав. Александр Евгеньевич умен и остроумен – качества, не 
всегда встречающиеся вместе.
Виктор Котельников – судовой врач. Он только что закончил Симферопольский 
мединститут и с выпускного бала попал на корабль. Он среднего роста, даже чуть 
ниже, но его плеч и грудной клетки хватило бы на трех врачей. До ухода в море я 
успел заметить только это, да еще, пожалуй, то, что Виктор весьма 
привлекательный малый. Поговорить же с ним было делом невозможным, поскольку 
все свободное от подготовки медпункта время доктор уделял своей Ирише. Я не 
обижался, сознавая, что в дни расставания даже самая заурядная жена дороже 
интеллигентного и начитанного собеседника, тем более что Ириша была отнюдь не 
заурядная: весь рейс доктор тяжело вздыхал, глядя на приколотую к переборке 
каюты фотографию красавицы жены.
По ходу дела я буду рассказывать вам о ребятах с «Канопуса», которые стали 
моими друзьями: о старпоме Борисе Павловиче Серенко, о штурманах Георгии 
Биленко и Володе Иванове, о радистах Саше Ачкинази и Николае Цирлине, о моем 
соседе по каюте четвертом штурмане Славе Кирсанове, старшем тралмастере Валерии 
Жигалеве, гидроакустике Геннадии Федоровиче Долженкове и о многих других.



КАК ПРОВОЖАЮТ ПАРОХОДЫ

«Канопус», оседланный, нетерпеливо ржал, содрогаясь и потягиваясь всем телом, а 
никому не хотелось расставаться. Папы и мамы, тещи и жены, невесты и дети 
заполнили палубы и каюты траулера – сегодня у «Канопуса» день открытых дверей.
– Сыночки, вы уж присмотрите за моим мальчиком, – просила старая седая мама.
Мальчик, на две головы выше мамы, багровел. А со всех сторон отзывчивые друзья 
уже предлагали услуги.
– Я, мамаша, прослежу, чтобы он не пил сырой воды!
– А я – чтоб мыл руки перед едой!
– Вы, мамаша, не обращайте на них внимания, несерьезные люди.
Мама доверчиво прислушивалась.
– Главное для рыбака – это внешний вид. Обещаю, что на разделку рыбы ваш сын