секретаршу: «Приказ насчёт Кудрявцева напечатала? Порви и брось в корзину». И 
мне: «Работай, Серега, я этим склочникам сообщу, что меры приняты. Но имей в 
виду: в следующий раз…» Справедливый человек, правда?
Ни директор, ни Сережа и думать не думали, что «следующий раз» наступит очень 
скоро!
Когда они стали жить под одной крышей, Сережа начал уговаривать тётю Шуру 
уходить со службы, а она никак не решалась. Вот женится Сережа, появится внучек 
– другое дело, тогда и дня на работе не останется. А на то, что внучек рано или 
поздно появится, она очень надеялась: Настя, горничная с 15-го этажа, с которой 
она познакомила Сережу, всё чаще поглядывала на неё с тревожным любопытством 
будущей невестки.
В ту пору я и познакомилась с ними; по договору с таксопарком Сережа был на 
неделю прикреплён к музею, разъезжал со мной и перевозил экспонаты; слово за 
слово, мы разговорились, и он рассказал мне всю эту историю. Я не раз забегала 
к тёте Шуре на 12-й этаж, где она работала в бельевой, радовалась её спокойному 
счастью, с появлением Насти напрашивалась на свадьбу – и от всей души желала 
удачи этим славным людям.

Несмотря на свой «разбойничий портрет», Сережа был тихим и уступчивым парнем – 
тот случай, когда форма и содержание абсолютно не совпадали: не пил и не 
загуливал, ни с кем не ссорился, был неизменно приветлив и безотказно работал 
за сменщика, если тот брал больничный. Меня всегда смешило, что, улыбаясь, он 
прикрывал лицо ладонью – стеснялся. Такими безотказными трудягами начальство 
всегда очень дорожит, и поэтому директор парка был ошеломлён, когда на 
Кудрявцева снова пришла жалоба, даже не жалоба, а вопль души выброшенных из 
машины пассажиров!
– Да ты же настоящий хулиган! – возмущался директор, обнимая и поздравляя 
Сережу. – Я же должен тебя гнать в шею с волчьим билетом!
И снова – из-за тёти Шуры!
Вёз он на вокзал к поезду двух пассажиров и вдруг увидел, что из окон Дворца 
искусств повалил дым. Первая мысль: половина седьмого, тётя Шура кончает в 
шесть и ушла домой. И тут же вторая: а вдруг не ушла? А вдруг её снова 
попросили посидеть с детьми, как это было вчера и позавчера? И Настина смена 
сегодня!
Я оговорилась: пассажиров он из машины не высадил, они наотрез отказались. Он 
просто вытащил ключи, крикнул на прощанье: «Чёрт с вами, сидите!» – и бросился 
к центральному входу Дворца, куда уже подъезжали пожарные. Подбежал к лифтам, 
из которых валом валили возбуждённые люди, вскочил в освободившийся, нажал на 
кнопку – не идёт! Вбежал в другой – не идёт!
– Куда прешь? – набросился на него лифтёр. – Пожар, не ходют больше лифты, 
заблокированы!
И тогда Сережа, не раздумывая, по центральной лестнице побежал наверх, 
навстречу самому необыкновенному приключению в своей жизни.
Опоздай он хотя бы на полминуты – и эта история не имела бы продолжения, потому 
что на пятом этаже огонь врывался в лифтовой холл и на лестницу. Но Сережа не 
опоздал, успел проскочить и, подгоняемый тревогой и дымом, поднялся на седьмой 
этаж, где увидел открытый лифт. Надеясь на чудо, нажал кнопку – пошёл!
– А дверь в бельевую была закрыта, – рассказывал Сережа, – даже от сердца 
отлегло, ушла, наверное, домой… А если не ушла и на 14-м с Настей? С 14-го 
гостиница там начинается, только бельевая на 12-м. Прибежал – здесь они! И ко 
мне – тётя Шура, две девочки-близнятки и мальчик, лет шести-семи дети, не 
больше. С меня пот ручьем, сердце выпрыгивает, но ведь повезло-то как – успел! 
Ну хорошо, успел, а что делать? Попробовал вызвать лифт – не получилось. А дыма 
всё больше, нет, думаю, здесь оставаться нельзя. А куда идти? Дежурная по этажу 
в 01 звонит, Настя и Таня, её подружка, бегают и жильцам в двери стучат, окна 
раскрывают от дыма. Я – мальчика на руки, тёте Шуре и Насте говорю, берите 
девочек – и айда на выход! А Настя – мне нельзя, говорит, тут, может быть, ещё 
жильцы остались, я потом. Да куда ж ты, говорю, потом, если пожар сюда идёт? 
Нет, говорит, я потом, вы же знаете Настю, она гордая, пуще огня боится, что за 
дело упрекнут. Ну, мы с детьми пошли вниз, а дыма всё больше, дети кашляют и 
плачут, а тётя Шура за сердце хватается: «Не дойдём, – говорит, – воздуха не 
хватит». Дело, думаю, плохо, не привести бы их в самый пожар. Взял у тёти Щуры 
ключ, открыл бельевую и завёл их туда…
Жизнь артиста! Детей привезли с собой на гастроли родители, певица и её муж 
аккомпаниатор – не на кого оставить. Дима рассказывал, что певица, молодая и 
очень красивая женщина, прорвалась через все кордоны и упала перед генералом 
Ермаковым на колени: «Спасите моих детей!» Но случилось это получасом позже, 
когда слух о пожаре облетел весь город.
Вот что сделал Сережа.
Разведав и оценив обстановку, он пришёл к выводу, что в бельевой оставаться 
нельзя: дым туда пробивался через какие-то невидимые щели, иной раз даже с 
искрами; поэтому, прихватив с собой охапку одеял, он вывел тётю Шуру и детей на 
лоджию, укрыл их, велел никуда не уходить и бросился за Настей. В это время во 
Дворце вырубили свет, дыма становилось всё больше и Сереже пришла счастливая 
мысль заскочить сначала в бельевую, намочить под краном полотенце и обмотать им 
голову. Сделав это, он стал подниматься по внутренней лестнице и между 13-м к 
14-м этажами натолкнулся на Настю. «Шаталась, как пьяная, – вспоминал Сережа, – 
уже падала, когда я её подхватил, очень дыма наглоталась. Взвалил на себя, 
принёс на лоджию, а Настя уже без памяти, тётя Шура искусственное дыхание ей 
сделала – она, ведь всю войну медсестрой прошла. Настю очень тошнило, но ничего,