появлялись, и нынче из сверстников остались трое: подполковник Головин, майор 
Баулин и «карьерист» Нестеров-старший, да и тот грозится, что уйдёт воспитывать 
внука.
Ветеранов Нина Ивановна время от времени собирала на пироги; замечательные были 
вечера, многие из молодых стремились на них попасть – не только разных 
занимательных историй наслушаться, но и узнать, как тушили пожары в то время, 
когда ещё не было тридцати– и пятидесятиметровых лестниц, пенных генераторов и 
подъёмников; но молодых Нина Ивановна приглашала редко, потому что относилась к 
ним ревниво и сдержанно. Она соглашалась, что молодёжь грамотнее и в теории 
сильнее – большинство офицеров ходило с ромбиками Высшей школы, но, с другой 
стороны, не видела у молодых той преданности пожарному делу, такого фанатизма, 
как у ветеранов. А когда ей говорили, что это несправедливо, что и в её время 
был отсев и ветеранами стали только те, кто прошёл естественный отбор, она 
сердилась и сгоряча могла обидеть. Так что сию щепетильную тему старались не 
затрагивать. Впрочем, молодые привыкли к этому «пунктику» и не обижались на 
Нину Ивановну за её ворчанье. Они ценили, что к молодым, доказавшим на боевой 
работе, что в пожарную охрану пришли не случайно, Нина Ивановна относилась с 
сердечной симпатией и всячески им помогала: не по чину своему, а авторитетом 
делала она многое.
Вот и сегодня рядом с ней у пульта сидел молодой старший лейтенант Круглов, 
недавно списанный с боевой работы. В начале декабря, когда загорелся склад 
баллонов с ацетиленом, Круглов возглавил опаснейшую операцию по тушению склада: 
известно, что когда из раскалённого баллона вырывается вентиль, баллон летит в 
обратную сторону, как ракета, а иногда взрывается. Но тушить надо, никто за 
тебя этого не сделает, и Круглов не уберегся: шальной осколок пробил его КИП. И 
хотя через несколько минут пострадавшему помогли выбраться на свежий воздух, он 
наглотался ядовитого дыма и на два месяца слег в госпиталь. Спасти-то его 
спасли, но заключение комиссии: «По состоянию здоровья к работе с КИПом не 
пригоден» – такой же приговор для пожарного, как отстранение от полётов для 
лётчика. С таким приговором путь был один – в Госпожнадзор, но по характеру 
своему и темпераменту Круглов, боевой офицер, не мыслил себя за бумагами и 
тяжело переживал неудачу. И тогда Кожухов, который давно присматривался к этому 
парню, предложил Нине Ивановне взять его на выучку, а Круглову сказал: 
«Пройдёшь хорошую школу, а там восстановишь здоровье – и прямая дорога в штаб 
пожаротушения».
– Пожарная охрана, – сияв трубку, отозвалась девушка. – Дымит телевизор? 
Немедленно выдерните шнур из розетки! Ваш адрес… Макаровская, 7, квартира 6… 
Этаж? Второй этаж… Второй подъезд… Телефон? 53-41-18, Савушкина Тамара 
Петровна… Через несколько минут у вас будут, не беспокойтесь.
– Обрати внимание, Витя, – сказала Нина Ивановна, – Надя говорила громко и 
чётко, а Маша с её голоса записала заявку и ввела её в ЭВМ.
– Караул из 12-й ВПЧ выехал, – доложила диспетчер с пульта высылки.
– Что, Витя, мысленно с ним? – с улыбкой спросила Нина Ивановна. – Перестраивай 
мозги, дружок, отныне пожары тушить ты тоже будешь мысленно, силой своего 
воображения. Девочки, занимайтесь своим делом, – прикрикнула она, – ишь 
навострили локаторы… – И тише: – С техникой, Витя, у нас всё просто, не 
космодром. Начинай не с техники – с людей начинай, с этих самых девчонок. Из 
моих только Наташе двадцать пять, остальным – девятнадцать-двадцать, незамужние 
и ревнивые. Я-то с ними справляюсь, а на тебя, молодца да холостого, вишь, 
зыркают, всё они уже про тебя знают, даже про Ирину твою, что за два месяца в 
госпиталь один раз пришла, и то на пять минут. Так что держи ухо востро. Одной 
улыбнёшься – четверо надуются, другой комплимент скажешь – четверо в зеркало 
начнут смотреться, почему не им; будь со всеми ровен и одинаков, непременно 
одинаков, иначе быть бабьему бунту! И не улыбайся, я тебе точно говорю, это 
тебе не мужиками командовать, здесь другой язык нужен и подход другой. Майор 
Кулагин, наш нынешний начальник Центрального пункта пожарной связи, даже к 
психологам обращался: порекомендуйте, мол, если книг таких не написано, как 
мужчине руководить коллективом из двух десятков девчат, и не дурнушек 
каких-нибудь, а красоток. Ты на Машу, на эту белеськую посмотри – ей бы в кино 
играть! Ох, Витя, хлебнёшь горя, если не ровен будешь… – И громче: – Каждая 
заявка, Витя, автоматически записывается на магнитофонную ленту, а в магнитофон 
встроены «говорящие часы», так что с точностью до секунд можно рассчитать, 
когда заявка поступила и какие по ней высланы силы. Это для нас очень важно, 
Витя, сам знаешь, как к пожарным относятся: «Звонили им, звонили, а приехали 
через час!» А ты расшифровываешь ленту – и доказываешь: заявка пришла тогда-то, 
по тревоге поднята ВПЧ такая-то, машины выехали и прибыли на место тогда-то. 
Понял, как важно? Дальше. Мы имеем прямую связь с радиоцентром, куда с пути 
следования и с места пожара поступает вся информация; значит, ты будешь знать 
всё – где, что и когда. И ведёт всю информацию, начиная с заявки и кончая 
возвращением машин в часть, вот этот пульт. Ну, буквально ведёт, как локатор 
самолёт… Лиза, не снимай трубку, пусть Виктор Сергеич с моего пульта примет 
заявку! Не беспокойся, Витя, я рядом.
– Пожарная охрана! – схватив трубку, выкрикнул Круглов. – Дым из квартиры 
напротив? Напротив чего – вашего дома? Какой адрес? Павлова, 26… Это ваш адрес 
или того дома? Тот номер 23? Кажется или точно? Ладно, будет машина… Да, ваша 
фамилия? Надежда Андреевна…
– Надежда Андреевна, – включилась в разговор Нина Ивановна, – на каком этаже 
дым? Третий этаж… Ваш телефон… 11-73-32… Пожарные выезжают. – И, переключив 
рычажок на пульте, чётко проговорила: – 8-я ВПЧ, улица Павлова, 23, третий этаж,
 улица Павлова, 23, третий этаж, густой дым из окна квартиры, высылайте