Мушкетерами я заболел внезапно. Они обрушились на меня, как смерч, и завертели 
в вихре сказочно прекрасных приключений. Я был потрясен, раздавлен, смят, вопил 
от восторга и от ярости, любил, ненавидел и страдал вместе с героями этой 
необыкновенной книги. За одну неделю я получил столько двоек, сколько не 
получал за все предыдущие годы учебы. Мог ли я корпеть над уроками, когда 
бредил наяву? Я не хотел замечать, что д'Артаньян – эгоистичен, Арамис – 
дамский угодник, Атос – жесток, а Портос не очень умен. У тех, кого любишь 
слепо и беззаветно, нет недостатков. Все, что предпринимали мушкетеры, казалось 
верхом геройства, ума и добродетели. Да что говорить! Даже сейчас, когда 
прочитана уйма классиков, я могу забыться за «Тремя мушкетерами».
Они заразили мальчишек, как скарлатина. Не прошло и месяца, как наш класс 
стихийно разбился на четверки. Из них выдержала испытание на прочность лишь 
одна: Федька, Гришка, Ленька и я. Мы поклялись в вечной дружбе, а Федька, 
бесстрашный Федька, выколол на руке повыше локтя: «Один за всех, все за одного».
 В школе по этому поводу было много шуму, и мы очень гордились нашим железным 
Портосом.
Именно к этому периоду относится моя первая любовь. Это была романтическая и 
возвышенная любовь, с первого взгляда и на всю жизнь – так решил совет 
мушкетеров. Мы бросали жребий, и мне выпала Надя. Не могу сказать, чтобы я был 
сильно обрадован: мне больше нравилась Галя, но по долгу чести в нее влюблялся 
Ленька. Меня утешала ярость Федьки, которому досталась Нина, заносчивая и 
вздорная девчонка с острым носом. Федька заявил, что, если она будет кривляться,
 он залепит ей в ухо, но мы его пристыдили, поскольку такая грубость недостойна 
королевского мушкетера.
Начал я с того, что при появлении Нади принимал задумчивый вид, вздыхал и 
бросал на нее томные взгляды – обычный арсенал начинающего волокиты. Надя со 
свойственной женщине интуицией быстро осознала преимущества своего положения и 
потребовала вещественных доказательств. Я дал клятву, но это ее не устроило. 
Пришлось купить Наде мороженое, которое она, разрывая мое сердце, съела на моих 
глазах, после чего милостиво разрешила проводить ее до дому.
Чем дальше в лес – тем больше дров. Я таскал Надин портфель, решал за нее 
задачи по арифметике и вечерами торчал под ее окнами, в то время как ее подруги 
хихикали из-за шторы. Так я уже тогда познал, что любовь и страдание 
сопровождают друг друга. В будущем я понял, что в этом и заключается вся 
прелесть любви, которую именно страдание делает глубокой и прекрасной. Но в то 
время я не утруждал себя столь умными мыслями и, набравшись мужества, сообщил 
Наде, что мы расходимся характерами. Я понимал, что нарушаю клятву в верности 
до гробовой доски и что это недостойно Атоса, но ничего не мог с собой поделать.
 Надя ужасно обиделась и потребовала купить ей за это миндальное пирожное. Я 
навел жесткую экономию в своем хозяйстве, наскреб несколько ливров, и мы 
расстались, весьма довольные друг другом.
К этому времени Ленька позорно удрал от Гали, которая изводила Арамиса упреками 
за то, что у него большие уши. Что же касается Портоса, то он уже давно остался 
без возлюбленной. Его лирическая история продолжалась ровно одну минуту – 
рекорд, который еще никем не побит. Сразу же после совета мушкетеров Федька 
сообщил Нине о своей внезапно вспыхнувшей любви. Нина приняла это как должное и 
тут же потребовала, чтобы Федька отныне вытирал за нее доску. Федька обозлился 
и заявил Нине, что она гремучая змея. Нина побежала к Елене Георгиевне 
жаловаться, и Федькина любовь, не выдержав сурового испытания, перешла в ярую 
ненависть – простая и доходчивая иллюстрация знаменитого афоризма: «От любви до 
ненависти один шаг». Я не раз потом задумывался над этим афоризмом и решил, что 
любовь – самое хрупкое и нелогичное из человеческих чувств, если одного шага 
достаточно, чтобы оно превратилось в свою противоположность. Да, нелогичное – 
ставлю голову на отсечение, что это так. Потому что как бы вы ни пыжились и ни 
лезли вон из кожи, вам не удастся сколько-нибудь толково объяснить, почему вы 
превращаетесь в идиота при виде именно этого существа, а не другого. То ли дело 
– ненависть. Она насквозь логична и естественна, потому что ее можно доказать с 
математической логикой. Для ненависти всегда есть причина, которую можно 
изложить, не вызывая подозрения в том, что вы сошли с ума.

Гришке выпал трудный жребий. Клава была на два года старше, на голову длиннее 
д'Артаньяна и вдвое его тяжелее. Когда Гришка объяснился даме своего сердца, 
Клава так удивилась, что взяла его за шиворот и трахнула о классную дверь, 
после чего доблестный д'Артаньян с неделю ходил украшенный лиловым фонарем. Но 
– женское сердце! – сердобольная Клава, которая едва ли не вывела из строя 
красу и гордость королевских дуэлянтов, воспылала к Гришке трогательной любовью.
 Она называла его «бедненький», приносила ему в школу коржики с маком и даже 
провожала домой, не обращая внимания на шпильки подруг и умоляющие просьбы 
Гришки оставить его в покое. Гришкина мама, тихая и одинокая женщина, привыкла 
к Клаве, поручала ей разогревать сыну обед и следить, чтобы у Гришки были 
чистые ногти.
На очередном совете мы решили до конца жизни не влюбляться и предоставить 
Гришку его участи. В утешение мы позволили ему называть Клаву «госпожа Бонасье»,
 хотя большая и бесхитростная Клава меньше всего на свете напоминала 
таинственную и прелестную Констанцию.
Однако сердцу не прикажешь. Я все-таки нарушил решение совета мушкетеров и 
влюбился, причем по самые уши. Она была несколько старше меня – кажется, лет на 
двадцать, но ведь сам Бальзак считал, что для молодого человека тридцатилетняя 
женщина полна неизъяснимой прелести, а я как раз и был десятилетним молодым 
человеком, недостаток возраста которого с лихвой перекрывался избытком