Ну почему я не законспектировал эту лекцию? Я бы просто перепечатал её дословно 
– и все оказались бы в чистом выигрыше. Но именно тогда, в середине первого 
семестра, куда большим авторитетом, чем профессор Оболенский, для меня было 
одно усыпанное веснушками существо в короткой юбке и с восхитительными точеными 
ножками, которые в моих глазах обладали неизмеримо большей ценностью, чем 
географическая или любая другая наука. Может быть, кто-либо другой на моём 
месте сумел бы одновременно слушать, конспектировать лекцию и косить глаза на 
эти ножки, но я весь отдался лишь последнему, наиболее приятному занятию и 
поэтому сдавал экзамен по чужим конспектам. Дурной пример, которому молодой 
читатель не должен следовать (впрочем, мода на короткие юбки вроде бы прошла).
Однако Оболенский почему-то меня приметил (я уже упоминал о своём росте) и 
включил в свою свиту. Вместе с ним мы составляли карты лавиноопасных участков 
БАМа, уносили ноги от лавин на Памире, чуть не отдали богу душу в Сванетии и 
как соавторы обобщали добытый материал: Юрий Станиславович писал статьи, а я 
аккуратно перепечатывал их на машинке. Под его руководством защитил я по 
лавинам диплом и был как любимый ученик распределён в Кушкол, куда профессор, 
несмотря на почтенный возраст, на пару недель в году приезжал кататься на лыжах.

А веснушки не простили мне измены и уже со второго курса перебрались к моему 
сопернику, тоже высоченному дылде, и теперь у них трое детей.
Боюсь, однако, как бы своими россказнями я не создал у вас легкомысленного 
представления о лавинах: заверяю, лично я отношусь к ним весьма серьёзно. 
Говоря упрощённо, лавина – это масса снега, скатывающаяся с горных склонов. 
Иногда этой массы не хватает, чтобы засыпать собаку, но случаются лавины, от 
которых запросто можно рехнуться. Так, лавина 1962 года в Перу достигла на 
своём пути с вершины Уаскаран объёма в десять миллионов кубометров и погубила 
четыре тысячи человек. А через восемь лет с той же вершины в Андах сошла совсем 
уж чудовищная лавина, похоронившая город с двадцатью тысячами жителей. Такие 
безобразия редко позволяют себе даже вулканы, о которых широкая публика знает 
куда больше, чем о лавинах.
А между тем задолго до последнего дня Помпеи, более двух тысяч лет назад, 
лавины проклинал Ганнибал, когда вёл на Рим войско через Альпы (не 
по-христиански, но этот факт благословляют учёные, получившие первое 
исторически достоверное свидетельство о лавинной деятельности); примерно к тому 
же времени относится письменное упоминание о лавинах на Кавказе; средневековые 
хроники уже пестрят описаниями лавинных катастроф с леденящими душу 
подробностями.
В наше время особенно страдают от лавин Альпы, заселённые людьми, как ульи 
пчелами; свирепствуют лавины в обеих Америках, срываются с вершин Тянь-Шаня, 
скандалят в Хибинах, в Сибири, на Камчатке и вообще во всех горных районах. Как 
говорил Юрий Станиславович, лавины заинтересовали человека лишь тогда, когда 
стали ему мешать, то есть тогда, когда человек начал обживать горы. 
Одновременно и лавины заинтересовались человеком – так называемым нездоровым 
интересом. Возникнув в тот период, когда Земля выдавила из себя горные хребты, 
а с неба пошёл первый снег, лавины миллионами лет привыкали к уединению и 
посему в штыки встретили его нарушителей: чего иного ждать от мирно спавшего в 
берлоге медведя, которого люди разбудили свистом и улюлюканьем? «Да обойдут 
тебя лавины» – так напутствуют жители гор своих ближних. Хорошо, если обойдут! 
Да минует вас чаша сия – оказаться на их пути.
Лавины – неприхотливейшие существа: для того чтобы вызвать их к жизни, нужны 
лишь снег да горы с подходящими склонами. Снег для лавин – манна небесная, 
единственный источник пищи. Во время снегопада он собирается в лавиносборе, на 
самой верхотуре, чтобы затем выбрать подходящий момент, ринуться со страшной 
скоростью по лотку вниз и образовать на месте схода лавинный конус мощностью 
иной раз в несколько десятков метров. Много снега – лавина расцветает, 
наливается соками и, достигнув, как говорит Гвоздь, половой зрелости, начинает 
беситься и сходить с ума; мало снега – лавина съёживается, усыхает и лишь при 
исключительной удаче – скажем, если с ней задумал поиграть в кошки-мышки 
ухарь-удалец, может сорваться и утащить его в преисподнюю. Как пчела, погибает 
сама, но и наказывает личность, которая отнеслась к ней без должного уважения. 
Правда, жалит она побольнее.
Про лавины я могу ораторствовать часами, пока слушатель не озвереет, так что 
буду закругляться. Каждому, кто ими интересуется всерьёз, я готов предоставить 
список специальной литературы из двух-трёх тысяч названий; меня же на данном 
отрезке времени интересуют лишь лавины ущелья Кушкол, так как именно за них я 
несу персональную ответственность.
Гора Актау – это не точно, на самом деле Актау – это отрог Главного Кавказского 
хребта длиной в несколько километров, со склонами средней крутизны, градусов 
под двадцать пять – тридцать. Именно такие склоны и обожают лавины – с них так 
приятно соскальзывать, можно набрать скорость. Обладай лавины живой душой – а 
чем дольше с ними имеешь дело, тем сильнее веришь, что именно так оно и есть, – 
вряд ли бы они нашли более подходящее место для своих проказ.
Мне они крови испортили предостаточно –


И, признаюсь, от них бежал,
И, мнится, с ужасом читал
Над их глазами надпись ада:
Оставь надежду навсегда.