них я выделил из общей массы ещё одну группу из четырёх длинноволосых охламонов 
и двух спортивных девиц – они тоже пришли развлечься. Это либо приличные 
горнолыжники, которые убеждены, что всё знают, либо «чайники»: и те, и другие 
на сто процентов уверены, что уж с ними-то ничего плохого случиться не может. 
Ну, чайников я в конце концов обработаю, а с приличными разрядниками бывает 
труднее всего. Вижу, Хуссейн уже взял их на заметку.
Кадр: снежный карниз на гребне одного из склонов Актау.
– Этот карниз, – комментирую я, – висел над лавиноопасным склоном метрах в 
трёхстах от верхней станции канатной дороги. Там установлены знаки и объявления,
 категорически запрещающие проход. Вероятно, надёжнее было бы поставить вахтёра 
с двустволкой, но, во-первых, он не предусмотрен штатным расписанием, и, 
во-вторых, предполагается, что каждый турист имеет как минимум начальное 
образование. Но кандидат в мастера спорта Ветлугин счёл, что такой ас, как он, 
может позволить себе на скорости проехаться по карнизу, а тот обрушился и 
спустил лавину. Ветлугина удалось спасти, но врачи мало надеются, что в 
ближайшие годы он поднимется с постели. Следующий случай…

* * *

Я честно отрабатываю пятнадцать рублей: публика в основном хорошо напугана; 
бьюсь об заклад, что девять из десяти моих слушателей при слове «лавина» будут 
вздрагивать, а иные уже сегодня упакуют чемоданы. А ведь рассказал я им далеко 
не самые кошмарные случаи, у меня в заначке имеются и похлеще – они мне 
понадобятся для скептиков, или, как мы с мамой их называем, для будущих Надиных 
пациентов. В последнем я не раз убеждался: если мне не удалось воспитать у 
туриста уважения к лавинам, у него имеются большие шансы поразмыслить над 
собственной глупостью в отделении травматологии; хорошо ещё, если он попадёт к 
Наде, а не в местную больницу, та в разгар сезона напоминает эвакогоспиталь 
военного времени, какие мы видели в кино. На барбосов мне плевать, а вот 
Катюшины ножки хотелось бы сохранить в целости: когда она прошествовала к сцене,
 чтобы опустить в ящик записку, я невольно сделал длинную и не предусмотренную 
текстом паузу. И тут же отметил, что мама насторожилась, Надя усмехнулась, 
Гвоздь сделал стойку, а Олег движением ладони изобразил волны и показал мне 
большой палец – это у него морской сигнал, означающий: «Пустячок с отличными 
мореходными качествами – осадка, водоизмещение, остойчивость и парусность в 
порядке». Породистое создание, неплохо было бы расширить её кругозор.
Однако пора закругляться.
– На всякий случай запомните: если при спуске на снежном покрове возникнут 
трещины, разбегающиеся метров на десять – пятнадцать, стремглав неситесь в 
сторону, ибо можете сорвать лавину. Учтите, подавляющее большинство трагедий, 
связанных с лавинами, происходит по вине самих жертв. Поэтому настоятельно 
рекомендую: катайтесь только на специально подготовленных и маркированных 
склонах. На них вы можете чувствовать себя спокойно, единственная опасность, 
которая вам угрожает, – это преувеличенное мнение о собственных возможностях: 
новичок за две недели не станет мастером. У меня всё, теперь – вопросы.
Мама тут же запускает руку в ящик и вытаскивает записки. Их она будет подавать 
мне только после тщательного изучения, ибо полагает, что отдельные записки 
прямого отношения к лавинам не имеют. По её красноречивому взгляду я 
догадываюсь, что её бдительность вознаграждена и дома мне будет прочитано нечто 
вроде: «Меня очень заинтересовала ваша лекция, не могли бы вы рассказать мне 
про лавины более подробно? В девять вечера буду ждать…» Место встречи и фамилию 
автора мама всегда опускает – незачем искушать ребёнка.
Пока она сортирует записки, я отвечаю на вопросы. Первым задирает лапу один из 
барбосов. Я уже навёл о них справки у Пети Никитенко: москвичи, аспиранты 
какого-то факультета университета, то есть умственно переутомленный и 
нуждающийся в физической разрядке контингент; катаются прилично, склонны к 
нарушению режима и на замечания отвечают нагло.
– Вы говорили о том, – лает барбос, – что в случае неблагоприятного прогноза 
трассы будут закрыты. А если ваш прогноз окажется ошибочным? Я с трудом 
допускаю это, учитывая вашу высокую квалификацию (Катюша и оба других барбоса 
умирают от смеха), но ведь туристы потеряют несколько дней отпуска!
Не было лекции, чтобы какой-нибудь тип не задал бы мне подобного вопроса.
– В этом случае, – сочувственно говорю я, – вы можете написать на меня жалобу и 
получить моральное удовлетворение.
– А как вас за это накажут? – интересуется барбос. – Выведут на пенсию?
Радостный визг всей компании. Пора загонять его в конуру.
– Иногда мы действительно ошибаемся, – ласково говорю я, – но лучше, на мой 
взгляд, потерять несколько дней отпуска, чем свою собственную жизнь. Если, 
конечно, вы ею дорожите. Простите, вы когда-нибудь раньше становились на лыжи?
– Первый спортивный разряд! – Барбос кланяется.
– Что вы говорите! – Я поражён. – По горным лыжам?
– А вы думали, по стоклеточным шашкам?
– Честно говоря, так и думал, – доверительно признаюсь я. Дело в том, что 
сегодня я стал случайным свидетелем вашего спуска и решил, что инструктор 
выпустил вас из «лягушатника» по недосмотру: вы с такой силой врезались в опору 
канатной дороги, что могли снести это хрупкое сооружение. Так что вам лично 
временное закрытие трасс только сохранит здоровье.
Барбос раскрывает пасть, чтобы дать мне достойную отповедь (на самом деле 
никуда он не врезался, это я выдумал), но я уже его не вижу и не слышу.
– Прошу вас, пожалуйста.