ежали,  но  иные  оста-
лись. Один из них - самый опасный враг. Как же узнать, кто  именно?  Как
выявить его? Как узнать того неизвестного щукинского  посланца,  который
не сегодня-завтра придет в город? А может быть, уже пришел?
   В маленьком кабинете Фролова стало совсем  сизо  от  табачного  дыма,
можно было и не курить, просто вдыхать этот загустевший,  настоянный  на
дыме воздух. Фролов наконец подошел к окну и распахнул его настежь.
   Угас летний день. Затихал город, и по углам неосвещенных  улиц  копи-
лись, сгущаясь все больше и больше, синеватые  сумерки.  Малиновый  свет
преклоненного к горизонту солнца переливно отражался  в  стеклах  домов,
пропитывал червонными бликами дали. От раскаленных камней тянуло  засто-
явшимся жаром.
   Покончив с дневными заботами, спешили куда-то горожане: одни - домой,
чтобы отдохнуть от суеты и забот, другие - к друзьям поделиться тревога-
ми и сомнениями о том, что происходит вокруг, третьи... Быть может,  вот
в этой толпе идет сейчас по городу тот самый  ювелир,  конечно,  так  же
бедно одетый, стремящийся слиться с нею, затеряться в будничной  сутоло-
ке... Интересно, какой он облик принял? Может быть, вон того человека  в
серой потрепанной шинельке, так браво размахивающего руками? Или вон то-
го, судя по всему, довольного собой господина, что промелькнул на  лиха-
че. Какие они, люди, состоящие в Киевском центре? Эти  незаметные  серые
пауки, неутомимо и расчетливо плетущие нити заговора,  стремящиеся  опу-
тать мелкой, ядовитой паутиной весь город, чтобы в нужный для них момент
неожиданно выскользнуть из своих углов и залить улицы Киева кровью.
   Фролов отошел от окна и, заложив руки за солдатский ремень, стал мед-
ленно прохаживаться по кабинету. И хотя в кабинете стало  темно,  Фролов
не зажигал света. Прикуривал одну от другой тощенькие папиросы. Думал.
   Значит, Киевский центр... О его  существовании  чекисты  догадывались
давно. Чувствовали, что он есть, что он где-то рядом, продуманно законс-
пирированный, укрывшийся за толстыми стенами богатых особняков,  мещанс-
ких домишек, за тяжелыми гардинами окон домов, подслеповатых, с виду бе-
зобидных хаток на тихих городских окраинах.  Как  зверь  перед  прыжком,
враг копил силы и только время от времени, как бы пробуя их, давал о се-
бе знать то взрывом, то поджогом, то убийством из-за  угла.  Но  чекисты
понимали, что все это не главное, что единичные случаи, быть может  спе-
циально рассчитанные на то, чтобы распылить их силы на мелочи и за этими
мелочами скрыть то  главное,  что  готовилось,  что  висело  в  воздухе,
чувствовалось в наэлектризованной обманчивой тишине. Сколько раз  чекис-
там казалось: вот-вот они ухватятся за нить, которая приведет  к  самому
гнезду заговорщиков. И каждый раз эта нить оказывалась непрочной,  обры-
валась, оставляя в руках клочки каких-то  сведений,  событий,  имен.  Но
всего этого было слишком мало для того, чтобы добраться до сердца  заго-
вора.
   Вот уже несколько дней Фролов казнил себя за оплошность с Загладиным.
Не понял сразу, насколько это серьезно. Не  допросил  сам,  доверил  все
Красильникову. В результате еще одно подтверждение существования крупно-
го антисоветского заговора - и ничего больше.
   Размышляя над донесением Кольцова о ювелире,  Фролов  понимал,  какой
отчетливой логики, продуманности и осторожной  изворотливости  потребует
проверка этих сведений. Он чувствовал, что благодаря Кольцову  держит  в
руках самую главную нить, но как ко всему  этому  подступиться,  еще  не
знал. Вот и морил себя табачным дымом, нервно вышагивал по кабинету, со-
поставлял факты, размышлял.
   ...Половину следующего дня Красильников занимался выявлением прожива-
ющих в Киеве ювелиров. Пришел к Фролову в кабинет  только  после  обеда,
присел, положил на колени фуражку и, отчего-то тяжело вздохнув,  пригла-
дил седеющие волосы.
   - Ну так сколько ювелиров осталось в Киеве? - приступил к  делу  Фро-
лов.
   - Вроде двадцать семь. По реестру шестнадцатого года было  шестьдесят
два, но которые померли, которые драпанули, - стал обстоятельно доклады-
вать Красильников, положив перед Фроловым исписанный крупными каракулями
список.
   Фролов стал внимательно просматривать фамилию за фамилией и тихо, по-
хоже сам с собой, разговаривать.
   - "Самсонов... Фесенко... Сараев..." Кого же из них можно считать вне
подозрений? - невозмутимо называл он фамилии ювелиров, и это было похоже
на перекличку.
   - А никого. Предлагаю всех подозревать и за всеми установить  слежку,
- не раздумывая  сказал  преисполненный  ретивой  решительностью.  Семен
Алексеевич. - К кому-то же он придет, гость с той стороны!
   - Придет, конечно. К одному из двадцати семи. Это верно. "Будченко...
Черевичин... Полищук... Шагандин..." - продолжал читать список Фролов.
   - Гм-м... А куда ему деваться? - Красильников не понял, одобряет  или
нет его план Фролов. - Так ведь?
   - Так, конечно. Только пассивно это очень, Семен. Допусти мы малейшую
ошибку - и все, и опять, как с Загладиным... - Фролов снова уставился  в
список: - "Шварц... Доброхотов... Либерзон..."
   - А что ты предлагаешь? - нетерпеливо спросил Красильников.
   - То же, что и ты: установить за всеми слежку. Это правильно, -  сухо
сказал Фролов, не желая дискутировать напрасно.