то ему не по себе, сме-
ло направился к беспризорнику и спросил вежливо и спокойно:
   - Вы не скажете, как пройти на Никольскую?
   Беспризорник высокомерно осмотрел Юру сверху вниз, задержал взгляд на
ботинках и так же высокомерно бросил:
   - Давай махнем!
   - Чего? - не понял Юра.
   - Поменяемся, говорю. Штиблеты на штиблеты. - И он выразительно  пок-
рутил носком почти развалившегося башмака, из которого вылезали пальцы.
   Юра улыбнулся такой шутке и хотел направиться дальше, но беспризорник
снова преградил ему путь.
   - Пропустите, пожалуйста! - тихо, но твердо сказал Юра,  безбоязненно
глядя в глаза обидчика.
   - Ого! - хохотнул беспризорник и фасонно, в знак своей  неодолимости,
выставил ногу. - Ну а ежели не пущу!
   - Ударю!
   - Чего-о? - угрожающе протянул мальчишка и, для еще большего устраше-
ния, замысловато сплюнул через зубы.
   - Ударю, говорю! - твердо повторил Юра, пристально  следя  за  каждым
движением противника. - Я изучал бокс и джиуджитсу...
   Беспризорник подбросил и поймал на лету увесистый камень, зажал его в
руке. И замахнулся...
   Если бы Юрины гимназические наставники могли увидеть своего  питомца,
они бы несомненно остались довольны. Заученным движением Юра  перехватил
руку обидчика, но не удержался на ногах, и они вместе упали в пыль и по-
катились по земле, осыпая друг друга крепкими тумаками.  Но  вскоре  оба
запыхались, устали.
   - Ну, может, хватит? - тяжело дыша, наконец запросил  пощады  беспри-
зорник.
   - А приставать больше не будете? - сидя верхом на противнике, велико-
душно осведомился Юра.
   - Не-е. - И с тенью уважения в голосе мальчишка  добавил:  -  Здорово
дерешься!
   - То-то же! - вставая, сказал Юра. - Я же вас честно предупреждал!..
   - Вот только губу, жандарм такой, разбил! - Беспризорник стер с  под-
бородка кровь.
   Юра, не оборачиваясь, двинулся дальше, однако прислушивался,  нет  ли
погони. Но его никто не преследовал.
   Оборванный, с кровоподтеками и царапинами, подошел он  в  сумерках  к
двухэтажному особняку, обнесенному глухим забором. Несколько раз потянул
ручку звонка, не замечая, что через "глазок" в калитке за ним наблюдают.
Наконец недовольный женский голос неприязненно спросил:
   - Вы к кому?
   - К Сперанским.
   Калитка нехотя растворилась. Пышнотелая женщина, в толстом домотканом
фартуке, провела Юру в дом, оставила в передней.
   Через минуту в переднюю быстро вошла, шурша платьем, невысокая  моло-
дая женщина. Чертами лица она напоминала Юриного папу; у Юры дрогнуло  и
громко-громко забилось сердце.
   - Тебе что нужно, мальчик? - спросила она.
   - Ксения Аристарховна, тетя Ксеня! Не узнали меня?
   Женщина серыми блестящими глазами долго удивленно всматривалась в ли-
цо мальчика и вдруг вскрикнула:
   - Юра! Бож-же мой, Юра? Как ты очутился здесь? Где мама?.. Ой, госпо-
ди, что у тебя за вид?
   Она нервно схватила Юру за руку,  ввела  в  просторную,  обставленную
старинной мебелью комнату и, нежно и заботливо  оглядывая  его  со  всех
сторон, позвала:
   - Викентий!.. Викентий, иди скорей сюда!
   В гостиную вошел высокий полный мужчина с капризным,  холеным  лицом,
на котором лежала печать уверенного спокойствия. Он  торопливо  взбросил
на переносье пенсне.
   - Юра? - изумленно вскинув тяжелые брови, воскликнул он. - Что случи-
лось, Юра? Где мама?
   Юра в бессилии потупил голову, и слезы потекли по его щекам...
   Потом, вымытый и одетый во все чистое, успокоенный той заботой, с ко-
торой его встретили, Юра сидел на широком диване рядом с  Ксенией  Арис-
тарховной. Он все время старался быть ближе к ней, к ее надежному,  уют-
ному, почти материнскому теплу, к рукам, таким же ласковым, как у мамы.
   Сидя здесь, в  теплой  и  чистой  квартире,  Юра  испытывал  странное
чувство раздвоенности. Оно возникло у него еще в дороге, когда он  доби-
рался до Киева, когда ехал в тамбурах, на подножках и даже  в  "собачьем
ящике" классного вагона. В "собачий ящик" он забрался  в  Екатеринославе
и, измученный всем пережитым, проспал почти до Киева. Проснувшись,  стал
взбалмошно вспоминать - и не мог поверить, что все происшедшее случилось
именно с ним. Тот, прежний, Юра Львов -  книжник  и  неуемный  фантазер,
беспомощный в обычной жизни, - словно бы остался навсегда там, в пустын-
ной степи, у маленького земляного холмика. С ним просто не  могло  прои-
зойти ничего такого,  что  произошло  с  другим  Юрой  Львовым,  который
бесстрашно шел через ночную степь, блуждал  по  безлюдному  лесу,  сумел
убежать из Чека, научился на ходу цепляться за п