снова Мирон  ждал,  на
что-то надеялся. Только не по его выходило: шагал Павле по жизни  словно
заговоренный. И уже когда у Ангела очутились, в какие передряги попадали
- а все пули мимо.
   И вот - дождался...
   - Никуда ты, Павле, не доползешь. Все. Точка. - Мирон сунул  руку  за
сорочку, вытащил кольт.
   Павло повернулся к Мирону, глядел на него не мигая.  Побелевшие  губы
еще что-то пытались сказать, а рука тянулась к обрезу. Но Мирон видел  -
не дотянется, далеко, и рука слаба.
   Он поднял пистолет и, почти не целясь, выстрелил.  Постоял  еще  нес-
колько мгновений и, пришпорив коня, помчался по лесу.
   ...Эту сцену наблюдал лежавший неподалеку в кустах раненый  ангеловс-
кий ездовой. Когда Мирон выстрелил, ездовой глубже сунул голову в  траву
и затих, притворившись мертвым. Впрочем, Мирон его не заметил. Он  торо-
пился подальше от этой тихой поляны, поросшей печальными желтыми  цвета-
ми.
 
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
   Огромный и усталый от многочисленных перемен город на днепровском бе-
регу жил тревожно и оглядчиво, потому что упорно и  неотвратимо  к  нему
приближался фронт, вокруг рыскали банды. И киевлянам, отвыкшим от мирной
устойчивости, казалось удивительным, что из поездов, с перебоями и опоз-
данием прибывающих в город, еще толпами вываливают люди.
   На одном из таких неторопливых и горемычных поездов  приехал  в  Киев
Юра. На выходах с перрона пассажиров бдительно проверяли бойцы заградот-
ряда, но на Юру внимания никто не обратил, его подтолкнули к  выходу,  и
он оказался на привокзальной площади. Шум и гам висели над ней. Оборван-
ные, юркие, быстроглазые беспризорники наперебой,  стараясь  перекричать
друг друга, предлагали поднести вещи, какие-то женщины с мешками и  кор-
зинами с трудом отбивались от их услуг. Суетились извозчики  и  трогали.
Лотошники, продававшие штучные папиросы, бублики, кровяную горячую  кол-
басу, в розовую и белую полоску сахарные пальцы, браво нахваливали  свой
товар. В стороне деловито  выравнивались  шеренги  отбывающих  на  фронт
красноармейцев. И над всем этим ярко светило беспечальное летнее солнце.
   Было жарко и, как показалось Юре,  празднично,  хотя  на  самом  деле
пыльная привокзальная площадь жила обычной  суматошной  жизнью  и  люди,
загнанные в ее толкотню, втиснутые в  ее  беспорядочное  движение,  были
озабоченными, усталыми, лишенными приподнятой оживленности, которая  от-
личает праздники.
   Юра добрался до цели. Еще неделю назад этот город казался  ему  таким
далеким, словно лежал за семью морями, но наконец  Юра  -  один,  совсем
один, самостоятельно - одолел все, и вот он - Киев. А еще жило в мальчи-
ке воспоминание о прошлых приездах в этот город с отцом и  мамой;  тогда
папина сестра, Ксения Аристарховна, с мужем встречали их на  вокзале,  и
начинался для Юры длинный, нарядный праздник с шумным катанием по Днепру
на лодках, и конные прогулки по лесу, и чудесные вечера на дате в Свято-
шино, и самые любимые его лакомства, и еще многое, многое другое.
   Он, конечно, понимал, что сейчас будет иначе. И все равно при  мысли,
что лишь несколько улиц отделяют его от родных, Юру охватило  такое  не-
терпение, что ноги сами понесли по городу: скорей! скорей? И внутри  его
что-то пело, словно он спешил на праздник. Правда, он подзабыл, где  эта
Никольская, но знал, что обязательно отыщет ее, люди подскажут...
   Минуя стороной знаменитый в те дни Еврейский базар, именуемый в наро-
де Евбаз, Юра вышел на Бибиковский бульвар.  Там,  на  углу,  огляделся,
спросил пожилую женщину:
   - Скажите, пожалуйста, как пройти на Никольскую улицу?
   Женщина очень долго объясняла мальчику, как попасть  к  Бессарабке  и
затем на Никольскую. Короткой дорогой - по Собачьей тропе - идти не  по-
советовала, предостерегла:
   - Там такая шантрапа - обворуют, а то, чего доброго, и прибьют... Иди
лучше другим путем - через Крещатик, потом по Банковой.
   На Бессарабке Юра немного постоял в раздумье и решительно свернул  на
Собачью тропу. Прошел Александровскую больницу.  И  сразу  же  за  садом
больницы открылся ему до неправдоподобности странный поселок.  Приземис-
тые лачуги, больше похожие на собачьи будки, нежели на жилища людей, бы-
ли кое-как слеплены из ломаной фанеры, старого железа, разбитых  ящиков.
Около них копошились какие-то люди в лохмотьях - это были нищие,  мелкие
воры и беспризорники.
   Юра благополучно дошел почти до конца Собачьей тропы. Иногда  быстрые
любопытные глаза то воровато-цепко, то нагло, с вызовом, а то  равнодуш-
но-сонно ощупывали его самого, потрепанную курточку  и  добитые,  слегка
скособоченные ботинки и, видимо, считали их не заслуживающими внимания.
   Но вот из-за одной развалюшки вынырнула костлявая фигура в  развеваю-
щейся на ветру рвани. Беспризорник быстро пересек дорогу Юре  и  остано-
вился, вызывающе отставив ногу. Это был мальчишка приблизительно  Юриных
лет с наглыми, по-кошачьи рыжими глазами. Сквозь прореху рубашки на пле-
че виднелась острая ключица. Мальчишка, оттопырив нижнюю губу, насвисты-
вал что-то бойкое. Юра, чтобы не показать виду,