ель, еще способна восп-
ламенить в душах новые надежды и вызвать к жизни новое горение.
   Общие контуры директивы у Деникина уже созрели. Теперь предстояло са-
мое неприятное: соблюдая политес,  выслушать  о  ней  соображения  одно-
го-двух командующих армиями и  заручиться  их  поддержкой  на  случай...
Впрочем, военное счастье переменчиво и случаев, при которых  понадобится
личная поддержка командующих, может возникнуть множество.
   Ранним солнечным утром командующий Добровольческой армией генерал Ко-
валевский  прибыл  в  Екатеринодар.  На  вокзале  его  встретил  старший
адъютант главнокомандующего князь Лобанов, усадил в автомобиль и повез в
ставку.
   Ставка Деникина размещалась в приземистой двухэтажной гостинице  "Са-
вои", обставленной с крикливым купеческим шиком. Днем и ночью возле шта-
ба гудели моторы броневых "остинов" и "гарфордов"...
   В длинных бестолковых коридорах, куда выходили  многочисленные  двери
номеров, сновали адъютанты и дежурные офицеры, поминутно хлопали  двери,
доносился стук телеграфных аппаратов, кто-то в конце коридора надрывался
в телефонную трубку, читая параграфы приказа, по нескольку раз  повторяя
каждую фразу. Вся эта суета вызвала у Ковалевского раздражение. Она,  по
его мнению, мало соответствовала  военному  учреждению  такого  крупного
ранга, где должны были царить упорядоченность и строгая дисциплина.
   Князь Лобанов почтительно провел Ковалевского в кабинет  главнокоман-
дующего.
   Деникин, в просторной серой тужурке, в брюках с лампасами, стоял воз-
ле карты, испещренной красным и синим карандашами,  в  глубине  большого
номера, переоборудованного под кабинет. Представиться по форме главноко-
мандующий Ковалевскому не дал. Они облобызалась, и Деникин усадил  гене-
рала в кресло.
   - Владимир Зеноновнч, я вызвал вас, чтобы посоветоваться, - сразу  же
приступал к делу главнокамандующий.
   Ковалевский с трудом скрыл удивление. Насколько он знал Деникина,  не
в характере этого упрямого честолюбца было испрашивать чьих-то  советов.
С чего бы это? Не иначе что-то задумал, ищет единомышленников. Не совет-
чиков, а единомышленников.
   Эти мысли промелькнули мгновенно - одна за одной. Паузы не последова-
ло - Ковалевский тотчас же сказал:
   - Рад быть полезным, Антон Иванович.
   Деникин пытливо посмотрел на Ковалевского, пощипал седую -  клинышком
- бородку и удовлетворенно кивнул:
   - Я признателен вам, Владимир Зенонович. - И, словно зная, о чем  ми-
нуту назад думал его собеседник, добавил с горечью: -  В  штабе  у  меня
много советчиков! И все - по-разному! Одни уже договорились до того, что
советуют сдать красным Донбасс, а вашу армию перебросить под  Царицын  в
подчинение Врангеля...
   Пухлой рукой Деникин сжал остро оточенный карандаш, и  в  наступившей
тишине Ковалевский явственно услышал сухой деревянный треск - трудно бы-
ло ожидать такую силу в маленькой руке. Отброшенный  карандаш  скользнул
по столу, кроша грифель.
   Для Ковалевского не было секретом, что командующий Кавказской  армией
барон Врангель настаивал на том, чтобы главным стратегическим  направле-
нием стало царицынское. Только объединившись с армией Колчака, категори-
чески заявлял он, можно добиться решающего успеха в кампании.
   Деникин же отстаивал иную точку зрения. Разногласия между Деникиным и
Врангелем были затяжные, резкие, с многочисленными язвительными  намека-
ми, мелочными придирками, уколами исподтишка. Телеграммы от Врангеля шли
потоком - то  насмешливые,  то  терпеливо-выжидательные,  то  откровенно
злобные и желчные. Даже сейчас, когда наметились первые успехи в наступ-
лении, барон стремился доказать  превосходство  своих  стратегических  и
тактических замыслов.
   Деникин, сдерживая охватившее его раздражение, резко встал и  подошел
к Ковалевскому, который не поспел за ним встать сразу. Главковерх, поло-
жив ему на плечо руку, попросил остаться в кресле.  Пожалуй,  жест  этот
продиктовала не только любезность старшего по чину, но и привычный  рас-
чет человека невысокого роста, не любящего смотреть на рослых собеседни-
ков снизу вверх.
   - А того не понимают господа генералы, что время для споров  и  прид-
ворной дипломатии прошло! -  продолжал  Деникин.  -  Ответственность  за
судьбу России отметила всех нас  своей  печатью,  всем  нам  нести  один
крест! - Он прошелся по кабинету, мягко ставя на ковер  ноги,  обутые  в
генеральские, без шнурков, ботинки, и опять остановился возле  Ковалевс-
кого. - Настала пора решительных действий, Владимир Зенонович. Я готовлю
сейчас директиву, в которой хочу досконально  определить  стратегические
пути нашего наступления. И его конечную цель...
   Ага, вот в чем дело!..
   Ковалевский знал, что своим высоким положением главнокомандующего во-
оруженными силами Юга России Деникин  обязан  отнюдь  не  личным  досто-
инством или выдающимся военным дарованиям и  уж,  конечно,  не  популяр-
ностью в русской армии, где не любили черствых людей. О нем много  гово-
рили среди офицеров как о человеке беспринципном, бестактном  и  недале-
ком. Однако Корнилов в канун своей гибели, как бы предчувствуя свою  об-
реченность, назвал, имея в виду какие-то свои ве