Юры задрожали.
   - Нам надо в Киев...
   - Так сколько еще до того Киева? До Екатеринослава-то никак  не  дое-
дем! А она, сдается, у тебя тифует. Заразная.
   - Не тронь мальчонку, без тебя ему тошно. - С верхней полки  свесился
человек в форме железнодорожника. - С такой ряшкой тебе на  фронте  вое-
вать, а не тут с мальчонкой.
   Юра вышел в коридор, встал возле соседнего купе. Там  ехали  военные.
Среди них Юра увидел и своего спасителя.
   Высокий военный со смуглым, калмыцким лицом, щеголевато  затянутый  в
новенькие, поскрипывающие при каждом движении ремни, возбужденно расска-
зывал:
   - Что и говорить, Шкуро мы прохлопали. Его конный корпус зашел к  нам
в тыл и ударил по тринадцатой армии. И конечно, белые прорвались  к  Лу-
ганску...
   "Наверно, красный командир, - с неприязнью подумал о нем Юра,  -  вон
как огорчается!"
   - Это как же вас понимать, товарищ? - заинтересованно переспросил си-
девший против рассказчика человек с глубокими залысинами, и Юре  показа-
лось, что слово "товарищ" он произнес с едва заметной иронией.  -  Выхо-
дит, красные... мы то есть... оставили Луганск?
   - Да, позавчера там уже были деникинцы, - подтвердил человек  с  кал-
мыцким лицом, передернув плечами, отчего ремни на нем тонко заскрипели.
   Юрин спаситель в разговор не вмешивался. Он встал,  равнодушно  потя-
нулся и полез на самую верхнюю, багажную, полку.
   - А вы что же, товарищ Кольцов, решили поспать? - спросил все тот же,
с глубокими залысинами. И Юра вновь приметил, что слово "товарищ" теперь
прозвучало в иной тональности - в том круге людей, среди которых он  жил
с родителями, так произносили слово "господин".
   - Да, вздремну немного, - уже с полки ответил Кольцов.
   В купе стало тихо. Юра отвернулся к окну, начал смотреть на пробегаю-
щую мимо степь...
   Полотно железной дороги было перегорожено  завалом  из  старых  шпал.
Вокруг завала сновали люди. Одеты они были  кто  во  что:  в  офицерские
френчи, кожаные куртки, зипуны, армяки, гимнастерки, сюртуки, в  жилетки
поверх огненно-красных рубах. Мелькали среди них люди в бурках, в укоро-
ченных поповских рясах и даже в гусарских ментиках. Многие крест-накрест
перепоясаны пулеметными лентами, на широких ремнях и на поясных веревках
- рифленые гранаты, револьверы, у большинства в руках винтовочные  обре-
зы. На головах картузы, бараньи шапки, шляпы и даже котелки.
   Неподалеку, у больших дуплистых деревьев, было привязано десятка  два
лошадей. Тут же стояла тачанка с впряженной в нее тройкой гнедых  коней.
На задке тачанки косо прибита фанера с надписью: "Вей красных,  пока  не
побелеют! Бей белых, пока не покраснеют!" В тачанке  рядом  с  пулеметом
стояла пишущая машинка. Над нею склонился огромный верзила,  выполняющий
обязанности пишбарышнн. По другую сторону пулемета сидел сам батька  Ан-
гел, в сером "зипуне - кряжистый мужик с темным угрюмым лицом  и  неухо-
женной старообрядческой бородой.
   Ровным сумрачным голосом батька Ангел диктовал очередной приказ:
   - А еще объявляю по армии, что Мишка Красавчик и Колька Филин,  кото-
рые вчерась на хуторе Чумацком  изъяли  из  сундука  тамошнего  селянина
двадцать золотых царской чеканки и утаили их от  нашей  денежной  казны,
будут мной самолично биты плетью по двадцать раз каждый. По разу За каж-
дый золотой. Все. Точка.  Стучи  подпись.  Командующий  свободной  анар-
хо-пролетарской армией мира и так далее...
   Огромный детина печатал приказ на "Ундервуде"  с  такой  легкостью  и
быстротой, что самая первоклассная машинистка лопнула бы от зависти. При
этом он еще успевал грызть семечки, кучей насыпанные рядом с машинкой.
   - Написал?.. Так... Пиши еще один приказ... Не, не приказ, а  письмо.
Пиши. Разлюбезный нашему сердцу брат и соратник  Нестор  Иванович!  Пишу
вам письмо из самой гущи боев за нашу анархо-пролетарскую  государствен-
ность...
   В это время возле тачанки возник на запаленном коне парень  в  залом-
ленной набок смушковой шапке.
   - Батько, потяг подходит! - ликующе объявил он, и глаза у него бешено
заплясали под смушком.
   - Ну, ладно. Опосля боя допишем, - сказал Ангел "машинистке" и, встав
на тачанке во весь рост, протяжно скомандовал: - Готовсь к бою!..
   Бандиты забегали, засуетились. Дождались! Наконец добыча! Те, что по-
бойчей да порасторопней, повскакали на  коней  и,  вытаптывая  последние
хлеба, гикая и азартно выкрикивая матерную  брань,  помчались  навстречу
приближающемуся поезду.
   ...Тревожно загудел паровоз, резко, толчками стал останавливаться.  И
тотчас с двух сторон дробно застучали  лошадиные  копыта.  Сухие  щелчки
выстрелов смешались с конским ржанием, выкриками и разбойничьим  посвис-
том.
   Пассажиры повскакивали с мест, кинулись к окнам и увидели мчащихся  к
вагонам пестро одетых всадников. Следом тряслись несколько бричек. А  уж
за ними, изо всех сил волоча по пыли винтовки, бежали пешие.
   Несколько пуль щелкнуло по крыше вагона. Со з