мя  от  времени  он
досадливо произносил: - Шш!.. - но это "шш" ни  малейшего  впечатления  не
производило, да он его и не ждал.
   - Здесь ко мне очень прилично  относятся,  -  сказал  Джим.  -  Блэк  -
прохвост, но Эгштрем - славный парень.
   Он поспешно встал и подошел  размеренными  шагами  к  окну,  где  стоял
штатив с подзорной трубой, обращенной к рейду.
   - Вон судно входит в порт: его застиг штиль, и оно все  утро  простояло
за рейдом, - сказал он терпеливо. - Я должен отправиться на борт.
   Мы молча пожали друг другу руку, и он пошел к двери.
   - Джим! - крикнул я.
   Он оглянулся, стоя у порога.
   - Вы... вы, быть может, отказались от счастья.
   Он снова подошел ко мне.
   - Такой чудесный старик, - сказал он. - Но как я мог? Как я мог? - Губы
его дрогнули. - Здесь это не имеет значения.
   - О, вы... вы... - начал я; мне пришлось подыскивать подходящее  слово,
а когда я убедился, что такого слова нет, он уже ушел.  Из  лавки  донесся
низкий ласковый голос Эгштрема, весело говорившего:
   - Это "Сара Грэнджер", Джимми. Постарайтесь первым попасть на борт.
   Тотчас же ввязался Блэк и завизжал, как разъяренный какаду:
   - Скажите капитану, что у нас лежат его письма. Это его  заманит  сюда.
Слышите, мистер... как вас там?
   Джим поспешил ответить Эгштрему, и в тоне его было что-то мальчишеское:
   - Ладно. Я устрою гонку.
   Кажется, в этом тягостном деле он нашел  хорошую  сторону:  можно  было
устраивать гонки.
   В тот рейс я больше его не видел, но в следующий раз - мое  судно  было
зафрахтовано на шесть месяцев - я опять направился  в  контору.  В  десяти
шагах от двери я услышал брань Блэка, а когда я вошел, он бросил  на  меня
грустный  взгляд.  Эгштрем,  расплываясь  в  улыбке,  направился  ко  мне,
протягивая свою большую костлявую руку.
   - Рад вас видеть, капитан... Шш... Так  и  думал,  что  вы  скоро  сюда
заглянете. Что вы сказали, сэр? Шш... Ах, Джим! Он от нас ушел. Пойдемте в
приемную...
   Когда захлопнулась  дверь,  напряженный  голос  Блэка  стал  доноситься
слабо, как голос человека, отчаянно ругающегося в пустыне.
   - И поставил нас в пренеприятное положение. Должен сказать - скверно  с
нами обошелся...
   - Куда он уехал? Вам известно? - спросил я.
   - Нет. И никакого смысла не было спрашивать, - сказал Эгштрем. Он стоял
передо мной - любезный, неуклюже опустив руки; на помятом  синем  саржевом
жилете протянулась тонкая серебряная часовая цепочка. - Такой  человек  не
едет в определенное место.
   Я был слишком  озабочен  новостью,  чтобы  спрашивать  объяснения  этой
фразы. Эгштрем продолжал:
   - Он от нас ушел... позвольте-ка, ушел в тот самый день,  когда  прибыл
пароход с паломниками, возвращавшийся из Красного моря; две лопасти  винта
у него были сломаны. Это случилось три недели назад.
   - Не было ли каких разговоров о происшествии с "Патной"? -  спросил  я,
ожидая худшего.
   Он вздрогнул и посмотрел на меня, словно я был волшебником.
   - Да...  были.  Откуда  вы  знаете?  Кое-кто  говорил  об  этом.  Здесь
собрались два-три  капитана,  управляющий  технической  конторой  Ванло  в
порту, еще двое или трое и я. Джим тоже был здесь - стоял  с  сандвичем  и
стаканом пива в руке; когда мы заняты  -  вы  понимаете,  капитан,  -  нет
времени завтракать  по-настоящему.  Он  стоял  вот  у  этого  стола  и  ел
сандвичи, а мы все столпились у  подзорной  трубы  и  смотрели,  как  этот
пароход входит в  гавань;  тут  управляющий  от  Ванло  начал  говорить  о
капитане "Патны"; когда-то он делал для него какой-то ремонт; затем он нам
рассказал, какая это была старая развалина, и  сколько  денег  он  из  нее
выжимал. К слову он упомянул  о  последнем  ее  плавании,  и  тут  мы  все
вступили  в  разговор.  Один  говорил  одно,  другой  -  другое...  ничего
особенного - то, что сказали бы и вы и всякий человек. Немного посмеялись.
Капитан О'Брайн с "Сары  Грэнджер",  -  он  сидел  вот  в  этом  кресле  и
прислушивался к разговору, - вдруг как  стукнет  палкой  по  полу  да  как
заорет:
   "Негодяи!"
   Мы все так и  подпрыгнули.  Управляющий  от  Ванло  подмигивает  нам  и
спрашивает:
   "В чем дело, капитан О'Брайн?"
   "В чем дело! В чем дело! - Тут старик раскричался. - Над чем  смеетесь?
Это дело не шуточное. Позор для всего рода человеческого  -  вот  что  это
такое! Я бы застыдился, если бы меня увидели в одной комнате с  кем-нибудь
из этих парней. Да, сэр!"
   Он встретил мой взгляд, и из вежливости я вынужден был сказать:
   "Негодяи! Ну, конечно, капитан  О'Брайн,  мне  бы  самому  не  хотелось
видеть  их  здесь,  так  что  в  этой  комнате  вы  находитесь  в   полной
безопасности. Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного?
   "К черту ваше прохладительное, Эгштрем!" - кричит он, сверкая  глазами.
- Если я захочу пить, я и сам потребую. Нужно отсюда уходить. Воздух здесь
сейчас скверный".
   Тут все не выдержали - расхохотались и один за  другим  последовали  за
стариком. И вот, сэр, этот  проклятый  Джим  кладет  сандвич,  кот