Плакали девичьими слезами, радуясь детской радостью… А время шло, и его не 
хватало, как воды в пустыне.

— Не печалься, моя Нестан. Скоро солнце разольет лучи на твоей дороге.

— Нет, моя любимая Тинатин, солнце навсегда ушло с моего пути.

— Как можешь сердить бога? Разве Зураб хоть на один час забывает, где 
ты?
— На всю жизнь забыл… Я знаю Зураба: нашел бы способ вырвать меня отсюда, если 
бы продолжал любить. Разве мало монахов, которых можно переодеть 
купцами?
— Нестан! Ты навела меня на хорошую мысль, да будет тебе известно, купец Вардан 
прибыл из Картли.

— Вардан Мудрый? Лазутчик Шадимана? Что же, он без хозяина остался, или нового 
приобрел?
— Нет, моя Нестан, Вардан остался верен князю: Шадиман бежал в Марабду.

— Беж-а-а-ал? Кто мог выдумать 
такое?
— Мусаиб. Мудрый купец устроил мудрому князю побег. «Барсы», эти хищники 
Саакадзе, в полном неведении.

Зеленые глаза Нестан потемнели от изумления: Шадиман бежал от «барсов»! Неужели 
умная Тинатин верит в немыслимое?.. От «барсов» и ястреб не улетит, если они не 
захотят… Значит… Но почему?.. Ведь Шадиман опаснее змеи!..

Нестан терялась в догадках, она хотела поделиться сомнениями, но спохватилась. 
Тинатин ненавидит Саакадзе как виновника гибели царя; она может выдать Вардана 
как лазутчика Саакадзе.

— Но какая мне польза от его 
приезда?
— Моя Нестан, сердце подсказывает, что Вардан привез послание не только шаху от 
Симона глупого, Исмаила веселого и Шадимана лукавого, но и тебе – от Зураба 
любящего.

— Нет, если и привез, то от доброй Хорешани или сострадательной 
Русудан…
— В часы раздумья меня осенила мысль. Мусаиб одобрил мое желание купить у 
Вардана грузинские товары. Я приглашу гарем полюбоваться тонкими вышивками. 
Прирученная мною Гулузар придет со своей прислужницей, под густой чадрой никто 
не увидит ее зеленых глаз и желтых кос. Улучи миг, пусть Вардан увидит тебя; 
если привез послание, передаст с товаром, если нет – в Тбилиси расскажет Зурабу,
 что узрел тебя в черной одежде рабыни. Купец дважды придет ко мне, захочешь 
послать ответ в Тбилиси – положишь в кисет, – у купцов свой закон: если возьмет 
плату – выполнит поручение.

— Моя Тинатин, непременно напишу Хорешани и Русудан… если… если от Зураба не 
будет знака его любви.

Тинатин взглянула в окно, торопливо вынула из-за пояса узенькую трубочку и 
протянула 
Нестан:
— Это послание Луарсаба, я переписала его по-грузински для тебя; ты лучше меня 
знаешь царя Картли, подумай и помоги, успокой мою тревогу.

Чуть шелохнулась занавеска, осторожно выглянула Гулузар и счастливым голосом 
проговорила:
— Высокорожденная ханум, прислужницы уже притащили кизил, еле донесли, и 
старуха благоговейно починила твое одеяние.

— Благодарю тебя, моя Гулузар. Зови девушек.

Нестан, поцеловав Тинатин, выскользнула в боковую дверь.

Возбужденно рассказывали прислужницы, как вскарабкивались на самые верхушки за 
лучшими ягодами. «Да удостоит ханум, прекрасная, подобная пуне в четырнадцатый 
день ее рождения, прикоснуться к кизилу, такому же алому, как ее губы».

Тинатин раздала прислужницам по маленькому кисету.

— Я вижу, вы слишком старались, завтра советую на майдане купить, что глазам 
понравится. А это тебе на память, дорогая Гулузар, о моем посещении! – И, надев 
на палец пораженной наложнице рубиновый перстень, поспешно покинула домик.

В проточной воде аквариума дремали причудливые рыбки, догорали светильники, а 
сон все еще не смежил пушистых ресниц Тинатин. Завтра предстоит серьезный 
разговор с благородным Сефи. Хорошо ли поступает она? Но ради сердечной ран