метехские копейщики, подпрыгивали на цаги золотые кисти, на поясах сверкали 
ханджалы, отнятые у шах-севани в Марткобской битве. Саакадзевцы! Хорешани тепло 
улыбнулась.

Через мост, где раньше, позвякивая колокольчиками, тянулись караваны с 
чужеземными товарами и на белых верблюдах восседали купцы, сейчас медленно 
ползли арбы с зеленью, птицей в клетках, дровами из окрестных деревень.

Словно после тяжелого сна пробуждался Тбилиси. Уже кое-где красят балконы синей 
и оранжевой краской, вытряхивают паласы, чинят медные тазы, рукомойники. На 
плоских крышах женщины рассевшись вокруг чаш, перебирают рис.

Внезапно взвизгнули дудуки – трое кутил в черных чохах, с весенними цветами на 
остроконечных папахах задорно прославляли солнце и вино. Теперь бездельникам не 
надо искать предлога: решили год праздновать победу.

Хорешани перевела взгляд на другой берег Куры. Там над Метехским замком реет 
знамя, врученное католикосом Георгию Саакадзе, которое он грозно пронес сквозь 
огонь битв по картлийской и кахетинской землям. Начальник Метехского замка, ее 
отец, сам водрузил эту святыню на башне Багратидов.

Отец! Неужели не прибудет? С тех пор как повенчалась она с Дато, разгневанный 
князь отказался ее видеть. Но она знала, отец сильно горюет. Из-за козней 
Церетели и Андукапара он остался одиноким. Вся фамилия Газнели истреблена якобы 
за свою приверженность к Саакадзе. Но всем известно: Моурави тут ни при чем, 
разбойники хотели присвоить богатые владения, и только чудом отцу удалось 
спастись. Озадаченные князья решили: Газнели – колдун. Пресвятая дева! Неужели 
первенец единственной дочери не размягчит сердце упрямого деда? Надеялась, 
обрадуется князь, поспешит к внуку… имя просила выбрать, но старик неумолим, 
прислал подарки и мамку, вынянчившую ее, Хорешани, приказав старухе охранять 
внука больше своей души, в сам – не отказывается и не приходит. Доколе ждать? 
Русудан, кажется, с Трифилием говорила. Русудан! Не радуется она возвышению 
Георгия, опасается князей, хотя они после Марткоби совсем пригнулись. 
Пригнулись, говорит Русудан, а из-под век искры летят… Все меняется. Вот 
церковь – раньше проклинала, а теперь каждое воскресенье служит молебны о 
здравии Великого Моурави. Народ ликует: новое время – время Георгия Саакадзе, 
время освежающего дождя. Азнауры спешат союз укрепить, амкары гордятся, уверяют,
 что всегда были верны Моурави, а сами только и мечтают разбогатеть… А 
неутомимые «барсы»? Как опьяненные носятся они по Картли, грозят все княжеские 
рогатки переломать на дорогах. Пануш и Матарс говорят: доски нужны для починки 
мостов.

«Барсы» от удачи совсем потеряли головы. И лишь Ростом и Элизбар в полной мере 
изведали поражение, поняв, что легче разрубить гору, украшающую край долины, 
чем комара, отравляющего тысячи тысяч жизней.

И все от щедрот царей! Кто просил Баграта Пятого наградить маленькое село Лихи 
большим сигелем на право впадения речной рогаткой? И вот благородные «барсы» 
вынуждены отступить перед натиском скаредности и алчности.

Не успели они, Ростом и Элизбар, осадить коней на церковной площади, как 
лиховцы вмиг заполнили ее, настороженно и воинственно поглядывая на азнауров. 
«Барсы» хотели было поговорить раньше со священником, но не могли нигде его 
обнаружить. Какой-то пожилой лиховец, нагло прищурив водянистые глаза, охал: 
«Уехал священник, только не заметил – на белом жеребце или на пегой кобыле. А 
куда – не сказал: может, туда, а может, сюда. Только если его нет там, то нет и 
тут». «Барсы» поняли: спрятался. А гзири и нацвали хмуро заявили: «Пусть 
азнауры народу скажут, зачем пожаловали».

Но, едва выслушав Ростома, лиховцы разразились такими неистовыми криками, что, 
казалось, вот-вот обнажат кинжалы. Лишь холодное молчание «барсов» несколько 
умерило пыл разошедшихся владетелей рогатки на Куре. Один из старейших, 
опираясь на суковатую палку, просил объяснить, почему их хотят лишить законного 
заработка: «Вода от воды свободна, а не от бога».

Ростом долго разъяснял, какой вред торговле от рогаток на дорогах и реках: «Тут 
черта вспомнить к месту, рогатки от рогатого». Насмешливые улыбки роились.

— Э-эй, люди! – стоя на коне, увещал Элизбар. – Блеск монет не блеск солнца. 
Корысть к счастью не приводит. Откажитесь от недостойных действий, и 
справедливость окажет вам помощь.

— Гоните рогатого, – вторил Ростом, – получите льготы.

— А князья уже отказались от рогатого? – ехидно спросил кто-то.

— Скоро и князья раскрепостят дороги.

— О-хо-хо-хо! – затряслись от смеха лиховцы, подталкивая друг друга.