?
Через три дня все ностевцы покинули гостеприимный замок. Хорешани и Дато с 
трудом оторвались от маленького Дато, который пухлыми ручонками хватал их за 
носы и уши и звонким смехом встречал умышленно сердитые окрики отца.

Суровый Газнели растрогался, он утешал Хорешани: скоро правитель вернется в 
Метехи, и тогда она может хоть каждый час видеть своего сына, витязя Дато 
Газнели…
Отъехав на агаджа, Дато и Георгий, беседуя, слегка отстали.

По расчетам Саакадзе, посланцы Теймураза достигнут Кахети на шестой день конной 
езды. Там они пробудут с месяц, объезжая княжеские владения от Тианети до 
Лагодехи. Значит, Даутбеку придется выехать уже осенью, якобы для приглашения 
кахетинских азнауров на общую встречу Нового года в Тбилиси. За такой срок 
Шадиман как раз успеет предупредить своих князей о коварстве Моурави, 
замыслившего отстранить их от… Как странно, Шадиман не видит, что отказ князей 
поставить личные войска под знамя царства был бы равносилен гибели всех 
замыслов Саакадзе… Воистину ненависть – сестра 
слепоты!



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ 
ПЕРВАЯ

В кузнице полуобнаженные силачи с уханьем опускали огромные молоты на 
раскаленную сталь, ковали мечи. Но гром ударов не достигал главных ворот замка, 
куда сейчас въезжали князья Амилахвари и Цицишвили. Стояла необычная тишина. С 
верхней бойницы упала летучая мышь. Цицишвили побледнел: быть междоусобным 
раздорам!
Сперва хмурые и настороженные, князья по мере рассказа о коварстве Саакадзе 
приходили в лихорадочное волнение… Саакадзе замыслил отстранить князей? Без их 
участия возвеличить 
царство?
Шадиман презрительно скривил 
губы:
— Некоторые князья, напротив, помогут Саакадзе возвеличить Картли. Две 
предстоящие свадьбы неужели ничего не говорят об этом? Смотрите, не очень 
ропщите на правителя, иначе получите новую династию: Георгий Первый, богоравный 
Саакадзе. Думаю, к этому клонит, иначе не могу понять, зачем мальчика на троне 
мучает.

Князья переглянулись, Амилахвари по-родственному хотел сообщить о разговоре у 
католикоса, об обещании святого отца подумать о новом царе из династии 
Багратидов, но упорное молчание Цицишвили остановило его.

— Опять каждое воскресенье молебны о здравии Моурави служат, – нерешительно 
сказал Андукапар.

— Двалети тут ни при чем, – прищурился Шадиман, – мне верный человек сказал, 
что умный Саакадзе католичеством припугнул святого отца.

«Что предпринять? – мучились князья. – Был бы настоящий 
царь!»
Но Шадиман твердо заявил: законный царь на картлийском престоле – Симон Второй, 
и иного не будет. Так пожелал шах Аббас.

Растерявшийся Цицишвили с некоторым трепетом 
спросил:
— Неужели Шадиман сносится с врагом 
Картли?
— Не с врагом, а с покровителем.

— Царя Симона не хотим, – упрямо отмахнулся Цицишвили. – И церковь не признает 
его. Опять вражда? Надоело! Княгини тоже требуют мира.

— Знаю почему. Не дело грузинским женщинам уподобляться жрицам. Если шаири 
любят, можно в замок певцов позвать. Танцы? Сгони со всех поселений рабов, 
пусть услаждают зрение.

— Царя Симона не хотим! – раздраженно отчеканил Амилахвари, вспомнив, сколько 
монет истратили его княгиня и княжны и старший сын на бархат, парчу, благовония 
и сафьян. С каким нетерпением они ждут веселой зимы. – Мы с франками, и с 
иберами, и с великим Римом собираемся сноситься. Купцы рассказывают: много 
путешественников к нам прибудет. Надо цвет княжеских фамилий, блеск и тонкость 
чувств показать.

Шадиман понял: совсем другим оружием надо бороться с Саакадзе. Он даже 
надменных княгинь сумел перетащить на свою сторону. Придется хоть немного 
умерить его удачу, нальем в чудное вино ложку уксуса.