рыбы!
Выждав, сколько приличествовало для перехода к другому разговору, Караджугай 
напомнил о русийском посольстве. Вчера бояре очень веселились на пиру у 
доблестного Эреб-хана. Они наслаждались сладким ширазским вином и пляской 
индийских танцовщиц.

Кувшинов раскатисто хохотал и подымал чашу за красавиц, радующих глаз и меду 
подобных. Послы довольны оказанным им приемом и дарами. Довольны и ханы, им 
удалось проведать, что Русия хочет не только торговой службы с Ираном, но и 
военной помощи против Стамбула. Жаль только, что перец испортил вкус вина: 
разговоры о Грузии врезались даже в час веселого пира. Царь Московии устами 
послов своих просит не преследовать Теймураза Кахетинского, обещая отторгнуть 
его от Турции… Несомненно, на деловом приеме послы будут требовать крепкого 
слова шаха: не ходить войной на грузинские земли.

Шах внимательно вслушивался в донесения ханов и внезапно спросил: сохранился ли 
золотой ковчежец с куском пунцовой ткани, вывезенной из мцхетского храма? Узнав,
 что сохранился, приказал держать поблизости. И, не спеша, произнес, что, к 
счастью, Русия тянется не только к Кавказу, но и к Крыму, отчего младенец Мурад,
 падишах османов, совсем взбесился и кейфует в бассейне, наполненном босфорской 
водой, по три часа подряд. И пока султанша Валиде Кассему Махпейкер, управляя 
вместо внука, с увлечением воздвигает самый красивый караван-сарай – «Валиде 
Хан», крымский хан Гирей, по счету третий, топит турецкие корабли, оставленные 
султаншей без присмотра. А пока он занимается разбоем, забираясь в Черное море, 
русийский царь может захватить его красивый, как караван-сарай, полуостров. 
Можно воспользоваться удачной погодой и предложить русийскому царю помощь 
золотом для прогулки в царство бирюзы, но за это потребовать не мешать «льву 
Ирана» совершить прогулку в страну винограда. Крым для московской короны, а 
Грузия – для персидской явятся жемчужинами одинакового веса.

Восторженный хохот Эреб-хана приветствовал коварство шаха.

Ханы тревожно взглянули на весельчака, но шах снисходительно улыбнулся любимцу, 
– грозный Аббас любил искренность.

Караджугай поспешил воспользоваться благоприятным моментом и повернул разговор 
в пользу Луарсаба. Великий план шах-ин-шаха подсказывает не пренебрегать 
оружием, которым можно поразить не грузинском ковре трехголового дракона: 
Турцию, Русию, Гурджистан.

Купец из Картли, которому Шадиман просит верить, ибо он двадцать пять лет 
служит князю товаром и сведениями, ждет ниспосланного аллахом счастья – 
предстать перед «львом Ирана». Князь Шадиман в беспокойстве: царь Симон висит 
на нитке своей судьбы. Укрепляя личную власть, Саакадзе намеревается бесстыдно 
присоединить Кахетинское царство к Картли. Такое усиление Гурджистана грозит 
Ирану большим бедствием, ибо Русия сразу захочет придвинуться к сладкому пилаву,
 а насытившись рисом, сочтет полезным погреть спину на персидском солнце. А 
разве турки не обладают жадностью шакалов? Ради сочной баранины они забудут 
эчмиадзинскую баню, устроенную им Георгием Саакадзе. Уже забыли. Золотым 
виноградом угощает его султанша Кассему. Готова угостить даже запретным плодом, 
лишь бы пронзить острыми клыками сердце «льва» и вырвать из его царственных лап 
отточенный меч.

Шах Аббас задумчиво 
проронил:


Куда же ты, пеший, бежишь от меня,

Ведь ты предо мной – беззащитная дичь.

А где твое войско? Попробуй, 
покличь!
А где твоя сила, где смелость твоя,

Доспехи, сокровища, мудрость, семья?..



И, не меняя голоса, сказал, что истины Фирдоуси для него – неиссякаемый 
источник предвидения. Раньше надо укрепить пошатнувшиеся колонны внутри храма, 
а потом обратить взор на каменные зубцы, за которыми скучают царь Симон и 
Исмаил-хан. Жаль, Хосро-мирза еще слишком мало подготовлен к встрече с 
покровителем своим, «великим хищником» из Носте. Да не омрачит аллах глаза 
ставленника неба, идти сейчас войной на Саакадзе – значит обрадовать глупцов и 
озадачить 
умных…
Караджугай погладил сизый шрам и напомнил о возможности не ждать три года, пока 
Саакадзе оденет Картли до ушей в броню, а заставить теперь и Картли и Кахети 
пасть песком и щебнем у могущественных ног «льва Ирана»: стоит тольк