– Выпьешь со мной, Фред? – спросил я.

– Как всегда, – сказал он.

Мы выпили по две рюмки абсента. Потом бросили жребий, кому заказать следующие. 
Я выиграла но меня это не устраивало. Мы продолжали бросать жребий, и я 
проиграл только на пятый раз, но уж зато трижды кряду.

– Что я, пьян, или действительно гром гремит? – спросил я.

Фред прислушался:

– Правда, гром. Первая гроза в этом году.

Мы пошли к выходу и посмотрели на небо. Его заволокло тучами. Было тепло, и 
время от времени раздавались раскаты грома.

– Раз так, значит, можно выпить еще по одной, – предложил я.

Фред не возражал.

– Противная лакричная водичка, – сказал я и поставил пустую рюмку на стойку. 
Фред тоже считал, что надо выпить чего-нибудь покрепче, – вишневку, например. 
Мне хотелось рому. Чтобы не спорить, мы выпили и то и другое. Мы стали пить из 
больших бокалов: их Фреду не надо было так часто наполнять. Теперь мы были в 
блестящем настроении. Несколько раз мы выходили на улицу смотреть, как сверкают 
молнии. Очень хотелось видеть это, но нам не везло. Вспышки озаряли небо, когда 
мы сидели в баре. Фред сказал, что у него есть невеста, дочь владельца 
ресторана-автомата. Но он хотел повременить с женитьбой до смерти старика, 
чтобы знать совершенно точно, что ресторан достанется ей. На мой взгляд, Фред 
был не в меру осторожен, но он доказал мне, что старик – гнусный тип, о котором 
наперед ничего нельзя знать; от него всего жди, – еще завещает ресторан в 
последнюю минуту местной общине методистской церкви. Тут мне пришлось с ним 
согласиться. Впрочем, Фред не унывал. Старик простудился, и Фред решил, что у 
него, может быть, грипп, а ведь это очень опасно. Я сказал ему, что для 
алкоголиков грипп, к сожалению, сущие пустяки; больше того, настоящие пропойцы 
иной раз начинают буквально расцветать и даже жиреть от гриппа. Фред заметил, 
что это в общем все равно, авось старик попадет под какую-нибудь машину. Я 
признал возможность такого варианта, особенно на мокром асфальте. Фред тут же 
выбежал на улицу, посмотреть, не пошел ли дождь. Но было еще сухо. Только гром 
гремел сильнее. Я дал ему стакан лимонного сока и пошел к телефону. В последнюю 
минуту я вспомнил, что не собирался звонить. Я помахал рукой аппарату и хотел 
снять перед ним шляпу. Но тут я заметил, что шляпы на мне нет.

Когда я вернулся, у столика стояли Кестер и Ленц.

– Ну-ка, дохни, – сказал Готтфрид.

Я повиновался.

– Ром, вишневая настойка и абсент, – сказал он. – Пил абсент, свинья! – Если ты 
думаешь, что я пьян, то ты ошибаешься, – сказал я. – Откуда вы?

– С политического собрания. Но Отто решил, что это слишком глупо. А что пьет 
Фред?

– Лимонный сок.

– Выпил бы и ты стакан.

– Завтра, – ответил я. – А теперь я чего-нибудь поем.

Кестер не сводил с меня озабоченного взгляда.

– Не смотри на меня так, Отто, – сказал я, – я слегка наклюкался, но от радости,
 а не с горя.

– Тогда все в порядке, – сказал он. – Все равно, пойдем поешь с нами.

* * *


В одиннадцать часов я был снова трезв как стеклышко. Кестер предложил пойти 
посмотреть, что с Фредом. Мы вернулись в бар и нашли его мертвецки пьяным за 
стойкой.

– Перетащите его в соседнюю комнату, – сказал Ленц, – а я пока буду здесь за 
бармена.