– Вот видишь, что я тебе сказал! Слушайся Густава, и будешь грести деньги 
лопатой!

Что же касается кобылы Джипси II, то я старался не напоминать о ней бывшему 
ефрейтору санитарной службы. Видимо, она и без того не выходила у него из 
головы.

– Давай пойдем, – сказал он, – для настоящих знатоков день сегодня неподходящий.


У входа кто-то потянул меня за рукав. Это был «Прилежная Лизхен».

– А на кого вы рекомендуете ставить на следующих скачках? – спросил он, 
почтительно и алчно.

– Только на Танненбаум, – сказал я в пошел с Густавом в ближайший трактир, 
чтобы выпить за здоровье Синего Часа. Через час у меня было на тридцать марок 
меньше. Не смог удержаться. Но я все-таки вовремя остановился. Прощаясь, Билинг 
сунул мне какой-то листок:

– Если вам что-нибудь понадобится! Или вашим знакомым. Я представитель 
прокатной конторы. – Это была реклама порнографических фильмов, демонстрируемых 
на дому. – Посредничаю также при продаже поношенной одежды! – крикнул он мне 
вслед. – За наличный расчет.

* * *


В семь часов я поехал обратно в мастерскую. «Карл» с ревущим мотором стоял во 
дворе.

– Хорошо, что ты пришел, Робби! – крикнул Кестер. – Мы как раз собираемся 
испытать его! Садись!

Вся наша фирма была в полной готовности. Отто повозился с «Карлом» и внес в 
него кое-какие улучшения и изменения, – через две недели предстояли горные 
гонки. Теперь Кестер хотел совершить первый испытательный пробег.

Мы сели. Юпп в своих огромных спортивных очках устроился рядом с Кестером. У 
него был бы разрыв сердца, если бы мы не взяли его с собой. Ленц и я сели сзади.


«Карл» рванулся с места и помчался. Мы выехали из города и шли со скоростью сто 
сорок километров. Ленц и я крепко ухватились за спинки передних сидений. Ветер 
дул с такой силой, что, казалось, оторвет нам головы.

По обе стороны шоссе мелькали тополя, баллоны свистели, и чудесный рев мотора 
пронизывал нас насквозь, как дикий крик свободы. Через четверть часа мы увидели 
впереди черную точку. Она быстро увеличивалась. Это была довольно тяжелая 
машина, шедшая со скоростью восемьдесят – сто километров. Не обладая хорошей 
устойчивостью, она вихляла из стороны в сторону. Шоссе было довольно узким, и 
Кестеру пришлось сбавить скорость. Когда мы подошли на сто метров и уже 
собрались сигналить, мы вдруг заметили на боковой дороге справа мотоциклиста, 
тут же скрывшегося за изгородью у перекрестка.

– Проклятье! – крикнул Ленц. – Сейчас будет дело!

В ту же секунду на шоссе впереди черной машины появился мотоциклист. Он был 
метрах в двадцати от нее и, видимо, неверно оценив ее скорость, попытался прямо 
с поворота проскочить вперед. Машина взяла резко влево; но и мотоцикл подался 
влево. Тогда машина круто метнулась вправо, задев мотоцикл крылом. Мотоциклист 
перелетел через руль и плюхнулся на шоссе. Машину стало заносить, водитель не 
мог овладеть ею. Сорвав дорожный знак и потеряв при этом фару, она с грохотом 
врезалась в дерево.

Все произошло в несколько секунд. В следующее мгновенье, на большой еще 
скорости, подъехали мы. Заскрежетали баллоны. Кестер пустил «Карла», как коня, 
между помятым мотоциклом и стоявшей боком, дымящейся машиной; он едва не задел 
левым колесом руку лежавшего мотоциклиста, а правым – задний бампер черной 
машины. Затем взревел мотор, и «Карл» снова вышел на прямую; взвизгнули тормоза,
 и все стихло.

– Чистая работа, Отто! – сказал Ленц.

Мы побежали назад и распахнули дверцы машины. Мотор еще работал. Кестер резко 
выдернул ключ зажигания. Пыхтение двигателя замерло, и мы услышали стоны.

Все стекла тяжелого лимузина разлетелись вдребезги. В полумраке кузова мы 
увидели окровавленное лицо женщины. Рядом с нею находился мужчина, зажатый