– Я еще недостаточно зелен для этого, – сказал я, – мне причитается марка 
семьдесят.

– А в морду не хочешь?.. Ну-ка, парень, сматывайся отсюда. Здешние порядки я 
знаю лучше тебя.

Мне было наплевать на двадцать пфеннигов. Но я не хотел, чтобы он обдурил меня.

– Брось трепаться и отдавай остаток, – сказал я. Швейцар нанес удар мгновенно,
 – уклониться, сидя за рулем, было невозможно, я даже не успел прикрыться рукой 
и стукнулся головой о рулевое колесо. Потом в оцепенении выпрямился. Голова 
гудела, как барабан, из носа текла кровь. Швейцар стоял передо мной:

– Хочешь еще раз, жалкий труп утопленника? Я сразу оценил свои шансы. Ничего 
нельзя было сделать. Этот тип был сильнее меня. Чтобы ответить ему, я должен 
был действовать неожиданно. Бить из машины я не мог – удар не имел бы силы. А 
пока я выбрался бы на тротуар, он трижды успел бы повалить меня. Я посмотрел на 
него. Он дышал мне в лицо пивным перегаром:

– Еще удар, и твоя жена – вдова.

Я смотрел на него, не шевелясь, уставившись в это широкое, здоровое лицо. Я 
пожирал его глазами, видел, куда надо бить, бешенство сковало меня, словно лед. 
Я сидел неподвижно, видел его лицо слишком близко, слишком отчетливо, как 
сквозь увеличительное стекло, каждый волосок щетины, красную, обветренную, 
пористую кожу…

Сверкнула каска полицейского.

– Что здесь случилось?

Швейцар услужливо вытянулся:

– Ничего, господин полицейский.

Он посмотрел на меня.

– Ничего, – сказал я.

Он переводил взгляд с швейцара на меня:

– Но ведь вы в крови.

– Ударился. Швейцар отступил на шаг назад. В его глазах была подленькая усмешка.
 Он думал, что я боюсь донести на него.

– Проезжайте. – сказал полицейский.

Я дал газ и поехал обратно на стоянку.

* * *


– Ну и вид у тебя, – сказал Густав.

– Только нос, – ответил я и рассказал о случившемся.

– Ну-ка, пойдем со мной в трактир, – сказал Густав. – Недаром я когда-то был 
санитарным ефрейтором. Какое свинство бить сидячего! – Он повел меня на кухню, 
попросил лед и обрабатывал меня с полчаса. – И следа не останется, – заявил он.

Наконец он кончил.

– Ну, а с черепком как дело? Все в порядке? Тогда ке будем терять времени.

Вошел Томми.

– Большой швейцар из дансинга «Вииета»? Вечно дерется, тем и известен. К 
сожалению, ему еще никто не надавал.

– Сейчас получит, – сказал Густав.

– Да, но от меня, – добавил я.

Густав недовольно посмотрел на меня:

– Пока ты вылезешь из машины…

– Я уже придумал прием. Если у меня не выйдет, так ты ведь не опоздаешь.