– Поедемте со мной. О машине мы сможем поговорить и потом.

По-видимому, он почему-то не хотел идти к Фердинанду без меня… Со своей стороны,
 я также был весьма заинтересован в том, чтобы не оставлять его одного. Поэтому 
я сказал:

– Хорошо, но это довольно далеко. Давайте поедем сразу.

* * *


Фердинанд выглядел очень плохо. Его лицо имело серовато-зеленый оттенок и было 
помятым и обрюзгшим. Он встретил нас у входа в мастерскую. Булочник едва 
взглянул на него. Он был явно возбужден.

– Где портрет? – сразу спросил он.

Фердинанд показал рукой в сторону окна. Там стоял мольберт с портретом. 
Булочник быстро вошел в мастерскую и застыл перед ним. Немного погодя он снял 
шляпу. Он так торопился, что сначала и не подумал об этом.

Фердинанд остался со мной в дверях.

– Как поживаешь, Фердинанд? – спросил я.

Он сделал неопределенный жест рукой.

– Что-нибудь случилось?

– Что могло случиться?

– Ты плохо выглядишь.

– И только.

– Да, – сказал я, – больше ничего…

Он положил мне на плечо свою большую ладонь и улыбнулся, напоминая чем-то 
старого сенбернара.

Подождав еще немного, мы подошли к булочнику. Портрет его жены удивил меня: 
голова получилась отлично. По свадебной фотографии и другому снимку, на котором 
покойница выглядела весьма удрученной, Фердинанд написал портрет еще довольно 
молодой женщины. Она смотрела на нас серьезными, несколько беспомощными глазами.


– Да, – сказал булочник, не оборачиваясь, – это она. – Он сказал это скорее для 
себя, и я подумал, что он даже не слышал своих слов.

– Вам достаточно светло? – спросил Фердинанд.

Булочник не ответил.

Фердинанд подошел к мольберту и слегка повернул его. Потом он отошел назад и 
кивком головы пригласил меня в маленькую комнату рядом с мастерской.

– Вот уж чего никак не ожидал, – сказал он удивленно. – Скидка подействовала на 
него. Он рыдает…

– Всякого может задеть за живое, – ответил я. – Но с ним это случилось слишком 
поздно…

– Слишком поздно, – сказал Фердинанд, – всегда все слишком поздно. Так уж 
повелось в жизни, Робби.

Он медленно расхаживал по комнате:

– Пусть булочник побудет немного один, а мы с тобой можем пока сыграть в 
шахматы.

– У тебя золотой характер, – сказал я. Он остановился:

– При чем тут характер? Ведь ему все равно ничем не помочь. А если вечно думать 
только о грустных вещах, то никто на свете не будет иметь права смеяться…

– Ты опять прав, – сказал я. – Ну, давай – сыграем быстро партию.

Мы расставили фигуры и начали. Фердинанд довольно легко выиграл. Не трогая 
королевы, действуя ладьей в слоном, он скоро объявил мне мат.