вскоре отправился вслед за своими приятелями.
   Он с сожалением повел плечами и спросил:
   - У вас, наверное, много врагов?
   - Врагов? До вчерашнего дня я, не раздумывая, ответил бы на этот воп-
рос отрицательно.
   - А сегодня? Или вы полагаете, что имели дело всего лишь  с  уличными
грабителями?
   - По-моему, в таких случаях грабители не осведомляются  насчет  имени
своей жертвы.
   Последние слова мужа слышала и Анна, вошедшая в комнату с подносом  в
руках и теперь пытавшаяся плечом прикрыть за собой дверь.
   - Как, эти бандиты прежде спросили твое имя? - Дверь никак не  закры-
валась, Анна сделала еще одну попытку, так что стаканы на подносе зазве-
нели, а кувшин с вином угрожающе накренился. Венцель фон Стурза  вскочил
со своего места и осторожно взял у нее из рук поднос.
   Карфангер уже успел сориентироваться в обстановке и, не моргнув  гла-
зом продолжал, глядя на жену:
   - Нет, ты только  представь  себе  их  нахальство:  один  спрашивает,
сколько, мол, у меня в кошельке талеров, а то, может, не стоит и  утруж-
даться?
   - Вот как! И ты предпочел схватиться с четырьмя висельниками и риско-
вать жизнью из-за пригоршни серебра? О жене и детях, которые  могут  ос-
таться без кормильца, ты не подумал?
   - Прости, Анна, - Карфангер постарался придать голосу  нотки  раская-
ния, - ты  права:  чересчур  легкомысленно  было  полагаться  только  на
собственный клинок. В следующий раз лучше рискну подумать лишнюю минуту,
прежде чем бездумно рисковать.
   - Надеюсь, что до следующего раза ты не забудешь о  своих  словах.  -
Анна погрозила мужу пальцем и добавила, обращаясь к Венцелю фон  Стурзе:
- Вы только посмотрите на него, господин фон Стурза, - ну, просто вопло-
щение раскаяния, да и только! Надолго ли?
   - Ну что вы, никогда не поверю, что ваш супруг способен на безрассуд-
ный поступок: до сих пор приходилось слышать о нем только самые  лестные
мнения. По-моему, весь Гамбург готов носить его на руках, а теперь, пос-
ле этого подлого нападения, -  и  подавно.  И  еще  скажу  вам:  клянусь
честью! - немного я знаю людей, умеющих так обращаться  со  шпагой,  как
ваш супруг. Тысяча чертей! Для меня просто большая честь - помочь в беде
такому бойцу!
   - Ох, господин фон Стурза! - Анна прижала руки к сердцу, - если бы не
вы - не миновать бы ему гибели.
   - Это уж как пить дать, - отозвался Карфангер. - Знаете, господин фон
Стурза, моя Анна - настоящая жена моряка, другой такой  не  сыскать.  Не
знаю, можете ли вы представить себе все ее переживания за время от расс-
тавания до встречи... Месяцы бесконечного  ожидания,  наполненные  одной
только неопределенностью. Море может разлучить и на годы.
   Венцель фон Стурза молча взял свой бокал, низко склонился перед хруп-
кой Анной и, выпрямившись, одним глотком осушил его.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
 
   На другой день около полудня Венцель фон Стурза опять  пришел  в  дом
Карфангера. Дети буквально повисли на нем с радостными  криками  -  дядя
Венцель на этот раз принес с собой лютню. Глава семьи уже встал с посте-
ли, только левая рука его еще висела на перевязи.
   - Выходит, вы мастер звенеть не только клинком? - встретил  он  гостя
шутливым вопросом.
   - Насчет мастерства - это вы,  пожалуй,  преувеличиваете.  Во  всяком
случае в том, что касается игры на лютне. Да и голос мой более похож  на
карканье ворона, чем на трели соловья. Впрочем, если вы не будете  особо
придирчиво оценивать мое скромное  искусство,  я  с  удовольствием  спою
что-нибудь, - но только после обеда. - Последние  слова  предназначались
уже детям, которые готовы были отказаться от еды, лишь бы послушать дядю
Венцеля.
   После обеда фон Стурза исполнил свое обещание: взял в руки лютню, ко-
торую шутливо называл "арфой для бродяг", и спросил, глядя  на  Вейну  и
Иоханна:
   - Так что же нам делать? Дядя Вендель не знает ни одной  детской  пе-
сенки. Может быть спеть вам песни, которые нынче поют в Германии птицы?
   - Да-да, пожалуйста, спой! - тормошил его маленький Иоханн.
   - Ну хорошо, тогда слушайте, как зазвенит струна про нынешние  време-
на, про жестокую землю, где чужому горю не внемлют, - начал он  с  прис-
казки. - На земле этой живет много разноголосых пташек, и каждая из  них
поет свою песенку, в которой остерегает людей от недобрых дел. Вот  пос-
лушайте, что поет соловушка:
   Своим королевским искусством
   Служил я вам, сколько мог,
   И трелями добрые чувства
   В немецких сердцах зажег.
   Мне дольше здесь петь не пристало.