Внезапное появление обоих фрегатов мгновенно развеяло сонное оцепене-
ние, царившее на  палубах  гамбургских  торговых  кораблей.  Известие  о
предстоящем конце света не произвело бы, пожалуй, большего фурора. Нача-
лась суматошная беготня. Капитаны и их помощники  надрывались,  стараясь
перекричать друг друга, и отдавали при этом бестолковые приказы, которые
только усугубляли переполох. Лишь в одном, как казалось, никого не  надо
было убеждать, а именно - в необходимости немедленно  спускать  на  воду
шлюпки. При иных обстоятельствах можно было бы только  позавидовать  той
быстроте, с которой это было сделано.
   Тем временем оба фрегата пронеслись перед самым  форштевнем  "Морской
ласточки", и Симон Рике совсем потерял от страха голову: на топах стеньг
и на кормовых флагштоках уже реяли зловеще-зеленые алжирские флаги.
   - Что будем делать, адмирал? Какие будут приказания? - Симон Рике да-
же не понял, чего от него хочет штурман,  будучи  не  в  силах  оторвать
взгляд от фрегатов, которые, пройдя с кабельтов,  повернули  и  зарифили
паруса. Теперь они находились с наветренной стороны, выгодной для  напа-
дения, и выжидали удобный момент для атаки.
   - Что делать? - словно эхо отозвался Симон Рике. - О  Боже,  что  де-
лать?! Стоит ли нам вообще за-защищаться, штурман, они ведь перестреляют
нас, как за-за-зайцев?
   Звуки с трудом вылетали из сдавленного ужасом горла адмирала.  Однако
штурман был не из робкого десятка и не поддался панике.
   - Прикажите каравану сомкнуться, адмирал, - быстро  заговорил  он,  -
чтобы пушки наших кораблей не палили во все стороны без толку.  У  наших
бортовых батарей всего на десять орудий меньше. А ежели мы сообща  нава-
лимся на один из фрегатов, то против его двадцати шести пушек будет поч-
ти сорок наших. Не давайте загнать себя в угол, господин  адмирал!  Под-
пустите их поближе - и картечью по абордажной команде! Вперед,  адмирал,
нас же восемь против двоих!
   Но страх окончательно парализовал способность Симона Рике соображать.
Поняв это, штурман решительно повернулся к нему спиной  и  рявкнул  так,
что прочие голоса на несколько секунд умолкли:
   - А ну, ребята, к пушкам! Картечью - заряжай!
   Наиболее хладнокровные кинулись к пушкам, однако большинство  попреж-
нему бестолково топталось на месте.  Штурман  погнал  к  орудиям  и  ос-
тальных, применяя отнюдь не только словесные методы воздействия. К  нему
присоединился боцман и тоже принялся  подбадривать  оробевших:  "Вперед,
ребята, зададим им перцу!"
   Однако вместо дружных действий отовсюду слышался  нарастающий  ропот.
"Нас всего малая горсточка против полчищ берберийцев", -  кричали  одни.
"Ради кого нам лезть под пули и сабли - ради адмирала, который со страху
в штаны наложил?" - вторили им другие. "Пусть Утенхольт  сам  бьется  за
свои корабли", - повторяли все вместе.
   - В шлюпки, братцы, чего медлить! - раздался клич. - Прежде чем  бер-
берийцы доберутся до нас, мы успеем добраться до берега!
   - Хо-хо! С превеликим удовольствием! К берегу, ребята, в шлюпки - и к
берегу! - эхом прозвучало в ответ.
   Все дружно побросали банники и вымбовки. Многие кинулись  к  фалрепу.
На их пути встал штурман и угрожающе вскинул руки.
   - Назад! Да это же бунт! Назад, говорю, кому жизнь дорога! - Он  вых-
ватил из-за пояса два длинноствольных пистолета и щелкнул курками.
   - А ну, слушай мою команду! Мокрые вы курицы, а не моряки!
   За спиной у товарищей несколько матросов выдернули  тяжелые  вымбовки
из якорного шпиля и гурьбой пробились вперед.
   - Спасайся на берег, кому жизнь дорога! И если  тебе,  штурман,  тоже
дорога жизнь - прочь с дороги!
   - Назад, мерзавцы, говорю вам, назад! - прорычал штурман  и  наставил
на них стволы пистолетов. Но в этот момент с  полуюта  кубарем  скатился
вконец обезумевший Симон Рике, вопя, как одержимый:
   - Они подходят! Спасайся, кто может, братцы! Спасайтесь!
   Кое-кто еще остановился, чтобы взглянуть на пиратский фрегат, загоро-
дивший "Морской ласточке" дорогу и изготовившийся к нападению, остальные
сломя голову ринулись к фалрепу, отшвырнув штурмана в сторону. Тот  чер-
тыхнулся, сунул пистолеты за пояс и последовал за  остальными.  А  когда
шлюпка, подгоняемая торопливыми ударами весел, полетела к берегу, за  ее
кормой раскатился грохот первого залпа пиратских пушек по  брошенной  на
произвол судьбы "Морской ласточке". Теперь паника перекинулась и на  ос-
тальные корабли каравана. Никто не хотел рисковать  жизнью  и  свободой,
сражаясь за добро толстосумов, если даже их выборный адмирал  сдал  свой
корабль пиратам без боя. Наконец вырвалась наружу давно исподволь  тлев-
шая в людях ненависть к бестолковым и деспотичным командирам,  к  жадным
судовладельцам и толстопузым купцам, проживавшим в своих роскошных домах
все, что они, оборванные и полуголодные, добывали для них в  поте  лица.
Напрасно капитаны сыпали угрозами и проклятьями: что могло  быть  страш-
нее, чем попасть в лапы к пиратам? И если сами капитаны хотели  избежать
этой участи, им не оставалось ничего иного,  кроме  как  последовать  за
своими командами.
   И от "купцов" начали отчаливать шлюпки - под радостные вопли пиратов,
бравших на абордаж гамбургские корабли один за другим. Одному только Ми-
хелю Шредеру  с  великим  трудом  удавалось  пока  еще  держать  команду