ьких минут колебания Пышная Роза сказала  Адриенне,  сердце
которой усиленно билось:
   - Я сейчас выскажу вам все, что у меня на душе... Я  не  стала  бы  вас
искать, но раз мне  удалось  с  вами  встретиться,  понятно,  что  я  хочу
воспользоваться этим обстоятельством.
   - Но позвольте, - мягко  возразила  Адриенна,  -  кажется,  я  могу  по
крайней мере спросить, в чем может заключаться наш разговор?
   - Да, _мадам_, - сказала Роза  с  напускной  храбростью,  -  во-первых,
нечего воображать, что я очень несчастна и хочу  устроить  сцену  ревности
или плакать и кричать, что меня покинули...  И  не  ожидайте  этого...  не
воображайте... Я очень довольна своим _волшебным принцем_ (я дала ему  это
прозвище) - он сделал меня очень счастливой, и если я  от  него  ушла,  то
против его желания, а потому, что так захотела...
   Говоря это, Пышная Роза, у которой на  сердце,  несмотря  на  развязный
вид, было очень тяжело, не могла удержаться от вздоха.
   - Да, _мадам_, - продолжала она. - Я ушла, потому что сама захотела,  а
он от меня был без ума; если бы я пожелала, он даже женился бы  на  мне...
да, женился!.. Очень жаль, если это вам неприятно...  Впрочем,  я  говорю,
что мне жаль, если это вам неприятно... а это не то... я именно  и  хотела
причинить вам эту неприятность!.. Да...  это  так...  Только  вот  сейчас,
когда я увидела, как вы добры к бедной Горбунье...  я  хоть  и  знаю,  что
права... а все-таки что-то такое почувствовала...  Ясно,  впрочем,  только
одно: я вас ненавижу... да, вы это заслужили!  -  прибавила  Роза,  топнув
ногой.
   Из всего этого для человека  менее  проницательного,  чем  Адриенна,  и
менее  заинтересованного  в  открытии  истины,  было  бы   ясно,   что   и
победоносный вид Пышной Розы, и ее хвастовство относительно некоего  лица,
которое было без ума от нее и хотело жениться на ней, доказывали, что  она
в действительности испытывала сильное разочарование, что она лгала, что ее
не любили и что сильная досада заставляла ее желать встречи с  мадемуазель
де Кардовилль, чтобы в отместку, вульгарно выражаясь, устроить ей _сцену_,
так как сейчас  будет  ясно,  почему  она  видела  в  Адриенне  счастливую
соперницу. Но добрая натура Пышной Розы взяла  верх;  она  не  знала,  как
продолжать эту _сцену_: Адриенна, по  тем  соображениям,  которые  мы  уже
отметили, нравилась ей все больше и больше.
   Хотя Адриенна и ожидала чего-нибудь подобного, потому что  предполагать
серьезную любовь Джальмы к этой девушке было невозможно, она все-таки была
довольна, что ее предположения подтвердились словами соперницы. Но вдруг в
уме девушки надежда снова сменилась жестоким опасением,  причину  которого
мы сейчас объясним.
   То, что Адриенна услышала, должно  было  ее  вполне  удовлетворить.  По
обычаям и нравам света, для нее,  уверенной  теперь,  что  сердце  Джальмы
принадлежит, как и прежде, ей, должно было быть безразлично, уступил принц
или нет, под влиянием  возбуждения  пылкой  юности,  временному  увлечению
хорошенькой и привлекательной девочкой; потому что,  если  он  и  поддался
этому соблазну, то, устыдившись своего чувственного  увлечения,  он  сразу
расстался  с  Пышной  Розой.  Но  Адриенна   не   могла   простить   этого
_чувственного увлечения_. Она не понимала такого полного разделения  между
телом и душой, дозволяющего, чтобы осквернение  одного  не  отражалось  на
другом. Она не считала возможным, чтобы можно было ласкать одну,  думая  о
другой. Ее целомудренная молодая  и  страстная  любовь  предъявляла  такие
неограниченные требования, которые, будучи справедливыми в глазах  природы
и божества, являлись в глазах людей смешными и наивными. И именно  потому,
что она возводила чувства в религиозный культ, потому, что она  стремилась
к  утонченности  чувств,  считая  их  за  божественное  и   восхитительное
проявление природы, Адриенна была в этом отношении чрезвычайно щепетильна,
изысканна и вместе с тем испытывала непобедимое  отвращение  к  тому,  что
нарушало   гармонию;   такие   переживания   совсем   неизвестны   строгим
спиритуалистам  и  лицемерам-аскетам,  которые  под  предлогом  того,  что
материя есть нечто низменное и гадкое, пренебрежительно относятся к  этому
разделению материи и духа, чтобы  доказать  свое  презрение  к  низменной;
грязной материи.
   Мадемуазель де Кардовилль была  достаточно  смела,  чтобы  без  ложного
стыда заявлять, что она  желает  себе  мужа  только  молодого,  красивого,
пылкого и чистого: так называемые стыдливые, скромные особы довольствуются
старыми, истощенными развратниками, а через полгода заводят себе двух  или
трех  любовников.  Нет,   Адриенна   инстинктивно   чувствовала,   сколько
девственной,  божественной  свежести  кроется  в   одинаковой   невинности
страстных молодых влюбленных и сколько гарантий для будущего заключается в
нежных, неописуемых воспоминаниях, какие сохраняются  у;  человека  о  его
первой любви и первом обладании. Итак,  Адриенна  была  разуверена  только
наполовину, несмотря на то, что досада Пышной Розы подтверждала отсутствие
привязанности Джальмы к гризетке.
   Пышная Роза закончила свою речь словами полной и явной неприязни:
   - И наконец, _мадам_, я вас ненавижу!
   - За что же вы меня ненавидите? - мягко спросила Адриенна.
   - Ах, Господи! - продолжала Роза, совсем  утратив  победоносный  вид  и
уступая  природной  искренности