вечно зябнувший кардинал Малипьери и вечно жалующийся на  жару
епископ де Гальфаген. Их сопровождал отец д'Эгриньи.
   Римский кардинал  был  высокий,  худой,  костлявый  человек,  с  гордой
осанкой, с желтым отечным лицом с  глубокой  синевой  под  черными  сильно
раскосыми глазами.  Бельгийский  епископ  представлял  собою  толстенького
коротенького человека с выдающимся брюшком, смелым взором, апоплексическим
цветом лица и мягкими, пухлыми, изнеженными руками.
   Все общество прошло в большую гостиную. Кардинал тотчас же  пристроился
к  камину,  а  епископ,  сразу  вспотевший,  с  вожделением  взглянул   на
замороженные напитки, которые могли ему помочь перенести невероятную жару.
   Отец д'Эгриньи подошел к княгине и сказал ей вполголоса:
   - Прикажите, пожалуйста, ввести  сюда  аббата  Габриеля  де  Реннепона,
когда он приедет.
   - Разве этот молодой священник здесь? - с удивлением спросила княгиня.
   - Вот уже третий день. Мы велели  его  сюда  вызвать...  вы  все  потом
узнаете... Что же касается отца Родена, пусть госпожа  Гривуа  введет  его
через потайной вход, как обычно.
   - Он тоже будет сегодня?
   - Да. Он имеет сообщить нам нечто очень важное. При  этом  он  пожелал,
чтобы кардинал и епископ, ознакомленные с нашим делом в Риме  самим  отцом
генералом, непременно при этом присутствовали.
   Княгиня  позвонила  и  отдала  нужные  приказания,  а  затем  с   самой
заботливой внимательностью обратилась к кардиналу:
   - Согрелись ли вы, ваше высокопреосвященство? Не угодно ли  вам  грелку
под ноги? Не прикажете ли, ваше высокопреосвященство, подложить еще дров в
камин?
   При последнем  предложении  бельгийский  епископ,  отирая  мокрый  лоб,
вздохнул с отчаянием.
   -  Тысячу  благодарностей,  княгиня!  -  отвечал  кардинал  на  хорошем
французском языке, но с невыносимым итальянским акцентом.  -  Мне,  право,
совестно!
   - Не угодно  ли  будет  монсеньору  чего-нибудь  выпить?  -  спрашивала
княгиня епископа.
   - Охлажденного кофе, если можно...
   И епископ, тщательно избегая камина, направился к столу с угощением.
   - А не скушает ли ваше высокопреосвященство пирожок  с  устрицами?  Они
горячие, - сказала княгиня.
   -  Я  уже  знаю  их,  княгиня,  -  ответил   кардинал,   вздрогнув   от
предвкушаемого наслаждения. - Они превосходны, и я не могу устоять  против
соблазна.
   - Какого вина позволите предложить  вашему  преосвященству?  -  любезно
спрашивала княгиня.
   - Немножко бордо, если позволите!
   Отец д'Эгриньи хотел налить вина,  но  княгиня  не  уступила  ему  этой
чести.
   -  Ваше  преосвященство,  вероятно,  меня  одобрите,  -  сказал   аббат
д'Эгриньи кардиналу, пока тот медленно смаковал пирожки, - что я  не  счел
нужным  приглашать  сегодня  ни  епископа  Могадорского,  ни  архиепископа
Нантера, ни мать Перпетю,  настоятельницу  монастыря  св.Марии.  Разговор,
который у нас должен быть с его преподобием  отцом  Роденом  и  с  аббатом
Габриелем, должен иметь особенный и секретный характер.
   - Вы были совершенно правы, - отвечал кардинал. - Хотя дело  Реннепонов
интересует всю римскую апостолическую церковь,  но  некоторые  вещи  лучше
держать в тайне.
   - Позвольте мне воспользоваться случаем и еще  раз  поблагодарить  ваше
преосвященство за исключение в пользу смиренной  и  ничтожной  рабы  нашей
церкви! - сказала княгиня, делая глубокий, почтительный реверанс.
   - Это просто проявление справедливости и исполнение долга,  княгиня,  -
отвечал кардинал, кланяясь и ставя  на  стол  опорожненный  стакан.  -  Мы
знаем, сколь многим обязана вам церковь за управление религиозными делами,
во главе которых вы стоите.
   - Что  касается  этого,  то,  ваше  высокопреосвященство,  можете  быть
уверены, что я откажу в пособии самому нуждающемуся, если он не представит
мне свидетельства об исповеди!
   - Только направленная подобным образом благотворительность,  -  заметил
кардинал, впадая в искушение при аппетитном виде  раковых  шеек,  -  имеет
смысл и цену. Мне дела нет до нечестивого голода... благочестие же  должно
быть ограждено от этого... - при этом кардинал  быстро  проглотил  раковую
шейку. - Впрочем, мы знаем хорошо, с каким горячим усердием  вы  неумолимо
преследуете нечестивцев и  мятежников,  восстающих  против  власти  нашего
святого отца.
   - Ваше высокопреосвященство, вы можете быть уверены, что я предана Риму
сердцем, душой и всеми убеждениями. Для меня все  равно,  что  турок,  что
галликанец! - храбро заявила княгиня.
   - Княгиня права, -  сказал  бельгийский  епископ.  -  Я  пойду  дальше:
галликанец хуже язычника! Я в этом случае согласен с Людовиком XIV.  Когда
у него попросили однажды милости для одного из придворных, великий  монарх
отвечал: "Никогда! он янсенист!" - "Он атеист, ваше величество!" -  "Тогда
дело другое! Я готов оказать ему эту милость!"
   Эта епископская шуточка заставила всех засмеяться. Затем отец д'Эгриньи
серьезно обратился к кардиналу:
   -  К  несчастью,  как  я  буду  иметь  честь  доложить  сейчас   вашему
преосвященству по  поводу  аббата  Габриеля,  если