нии нанес тигрице две смертельные раны в ту  самую
минуту, когда изнемогающий раб готов был выпустить из  рук  дерево,  после
чего был бы, конечно, растерзан".
   - И вы еще удивляетесь его сходству с  этим  полубогом,  которому  даже
мифология не приписывает столь великодушной самоотверженности! -  заметила
девушка с жаром.
   - Я больше не удивляюсь... я восхищаюсь! - сказал тронутый граф.  -  От
этих благородных  поступков  мое  сердце  бьется  в  восторге,  точно  мне
двадцать лет.
   - И вы увидите, что благородное сердце этого путешественника билось так
же, как и ваше, при этих рассказах! - прибавила  Адриенна.  -  Продолжайте
же!
   - "Этот поступок молодого принца особенно удивителен, так как, согласно
индусскому учению о кастах, жизнь раба не  стоит  ничего.  Таким  образом,
если сын раджи  рисковал  своей  жизнью  ради  жизни  бедного,  ничтожного
существа, это проявление героизма,  настоящего  христианского  милосердия,
хотя оно и неизвестно в этой стране.
   "Достаточно этих двух  случаев,  чтобы  охарактеризовать  человека",  -
совершенно обоснованно говорил полковник Дрэк. И я заношу  имя  Джальмы  в
эту книгу с чувством глубокого уважения и симпатии  к  молодому  человеку,
причем мне невольно приходит на ум грустная мысль о судьбе принца в  дикой
стране, вечно раздираемой войнами.  Как  ни  скромно  выражение  почтения,
оказываемое мною этому характеру, достойному древних героев,  но  все-таки
его имя будет повторяться с  горячим  энтузиазмом  благородными  сердцами,
сочувствующими всему, что велико и благородно".
   - И сейчас, читая эти простые, трогательные строки, - сказала Адриенна,
- я не могла удержаться и поцеловала имя этого путешественника!
   - Да! Он именно таков, каким я его считал! - сказал взволнованный граф,
возвращая книгу Адриенне.
   Она встала и с серьезным, трогательным выражением произнесла:
   - Я хотела, чтобы вы узнали, каков он,  и  поняли...  мое  обожание.  Я
сразу,  прежде  чем  ему  показаться,  во  время  невольно   подслушанного
разговора, оценила и мужество, и геройскую доброту... Я знала  с  того  же
дня, что он так же великодушен, как и храбр, так же нежен и  чувствителен,
как смел и решителен... А когда я увидала, как он  поразительно  красив...
как не похож, начиная с благородного выражения лица и кончая  одеждой,  на
все, что я до сих пор видела... когда я  заметила  произведенное  мною  на
него впечатление... когда я поняла, что мой восторг, может быть, еще более
сильный... я сразу почувствовала, что моя жизнь связана этой любовью...
   - Какие же у вас теперь планы?
   - Дивные, радостные, как радостно мое сердце! Узнав о моем счастии... я
хочу, чтобы Джальма был ослеплен так  же,  как  и  я...  Я  не  могу  ведь
решиться взглянуть на мое солнце  прямо...  до  завтра  я  переживу  целое
столетие. Я думала, что при таком  счастии  рада  буду  уединиться,  чтобы
лучше, уйти в море опьяняющих мечтаний...  а  между  тем  нет...  какое-то
лихорадочное чувство, беспокойное... пылкое, сжигает меня...  и  я  желала
бы, чтобы какая-нибудь благодетельная фея коснулась меня  своим  жезлом  и
погрузила в сон до завтрашнего дня!
   - Я буду этой благодетельной феей, - сказал, улыбаясь, граф.
   - Вы?
   - Я!
   - Каким образом?
   - А вот судите о могуществе моего жезла. Я хочу вас рассеять  от  ваших
мыслей, превратив часть их из грез в действительность.
   - Объяснитесь, пожалуйста!
   - Кроме того, мой план имеет еще и другое достоинство.  Послушайте:  вы
теперь так счастливы, что все выслушаете... Ваша отвратительная тетка и ее
омерзительные друзья распускают  слухи,  что  ваше  пребывание  у  доктора
Балейнье...
   - Было вызвано необходимостью, из-за слабости моего рассудка?  Я  этого
ждала!
   - Это нелепо, но, вы знаете, всегда есть люди, готовые поверить  всякой
нелепости, особенно когда ваше решение жить одной  создало  вам  множество
врагов и завистников.
   - Надеюсь на это...  Ведь  очень  лестно  прослыть  безумной  в  глазах
глупцов!
   - Да... но доказать  глупцам,  что  они  глупы,  тоже  бывает  довольно
приятно, особенно на глазах всего Парижа. В свете уже  начали  тревожиться
вашим отсутствием. Вы прекратили свои  обычные  прогулки  в  коляске;  моя
племянница давно уже появляется одна в нашей ложе в  Итальянской  опере...
Вы не знаете, как убить время до завтра? Превосходно. Сейчас два  часа.  В
половине четвертого моя племянница будет здесь в коляске. День  прекрасен,
в Булонском лесу будет масса публики... Вы совершите прекрасную  прогулку.
Вас все  заметят,  а  свежий  воздух  и  прогулка  успокоят  вашу  горячку
счастья... Вечером же я прибегну к магии и перенесу вас в Индию.
   - В Индию?
   - В один из ее диких лесов, где слышен рев  льва,  пантеры  и  тигра...
Героическое сражение, о котором мы только что читали... будет  происходить
на наших глазах во всем ужасе реальности...
   - Что это? Шутка, конечно?
   - Нисколько. Я обещаю вам показать  настоящих  диких  зверей,  страшных
хозяев страны нашего полубога... рыкающих львов... ревущ