ы. Я уверена в этом. Сотни раз ты  мне  это  сама
говорила. Значит, ты сдалась по необходимости и только  потому,  что  твои
запросы больше моих.
   - Это правда... - задумчиво сказала  Сефиза.  -  Зарабатывай  я  только
сорок су в день... и вся моя жизнь пошла бы по иному пути... я  ведь  была
жестоко унижена, когда пришлось жить за чужой счет!..
   - Значит, и порицать тебя нельзя. Ты не сама выбирала свою  судьбу,  ты
только неизбежно покорилась ей, и я... Не порицать, а жалеть тебя я буду!
   - Бедная сестренка, - сказала Сефиза, нежно целуя Горбунью, -  несмотря
на свои невзгоды, она еще меня утешает и успокаивает. Ведь должно бы  быть
все наоборот.
   - Успокойся... - отвечала Горбунья. - Бог добр и  справедлив:  если  он
лишил меня многого, то дал многое и взамен. У меня есть свои радости,  как
и у тебя...
   - У тебя?.. Радости?
   - Да, и великие радости!.. Не будь этого,  мне  уж  слишком  тяжело  бы
жилось... сил бы не хватило.
   - Я понимаю, - с чувством заметила Сефиза. - Ты  ищешь  случая  оказать
кому-нибудь услугу, приносишь жертвы, и это облегчает твои страдания?
   - Стараюсь, насколько могу... только могу-то я очень мало! Зато,  когда
мне удается, - улыбаясь, отвечала Горбунья, - я  счастлива  и  горда,  как
жалкий маленький муравей, который смог после  многих  усилий  притащить  в
муравейник свою соломинку... Но будет говорить обо мне...
   - Напротив, поговорим еще... и хотя я боюсь, что ты рассердишься, но не
могу не сделать этого предложения, - робко возразила Сефиза.  -  Я  рискую
это сделать, хотя уже  столько  раз  получала  отказ!  У  Жака  (*1)  есть
деньги... мы тратим их на разные глупости... но иногда при случае помогаем
беднякам... Позволь помочь тебе... Я вижу, хотя ты это и отрицаешь, что ты
выбиваешься из сил на работе.
   - Спасибо, дорогая, я знаю твое великодушие, но, право, мне  совершенно
достаточно моего скромного заработка.
   - Ты отказываешься, - с грустью сказала Королева Вакханок, - потому что
считаешь бесчестным способ, каким эти деньги  попали  мне  в  руки...  Ну,
ладно... я уважаю твою щепетильность... Но позволь  же  хоть  Жаку  помочь
тебе...  он  был  таким  же  рабочим,  как  и  мы...  а  между  товарищами
взаимопомощь обычное дело. Если ты и от этого откажешься... то,  право,  я
подумаю, что ты меня презираешь...
   - А я подумаю, что ты меня презираешь, если будешь  настаивать,  добрая
Сефиза! - отвечала Горбунья очень  кротко,  но  с  такой  твердостью,  что
Королева Вакханок поняла, что бесполезно дальше ее уговаривать.
   Она грустно опустила голову и снова заплакала.
   - Мой отказ тебя огорчил, - заметила Горбунья, ласково ее обнимая, - но
подумай, и ты меня поймешь.
   - Конечно, - с горечью промолвила Королева Вакханок.  -  Ты  не  можешь
принять  помощь  от   моего   любовника...   даже   предложение   ее   уже
оскорбительно...  Бывают  такие  унизительные  положения,  что  они  могут
запачкать даже доброе дело...
   - Сефиза... я не хотела тебя обидеть... Ты должна это знать!
   - О, поверь, что, хотя я такая ветреная и веселая, у меня также  бывают
минуты раздумья среди самых безумных наслаждений... только, к счастью, это
не часто случается...
   - О чем же ты думаешь тогда?
   - Я думаю тогда о своей  жизни,  не  совсем-то  честной...  думаю,  что
хорошо было бы взять у Жака небольшую сумму денег, чтобы  обеспечить  себя
на год, и думаю, как пойти к тебе и приняться постепенно снова за работу.
   - Чего же лучше... Отчего же ты так не поступишь?
   - В тот самый момент, когда уже нужно приступить  к  делу,  я  искренне
спрашиваю себя, и... у меня не хватает  мужества...  Я  чувствую,  что  не
способна вновь вернуться к работе и отказаться  от  теперешней  жизни,  то
богатой, то нищей... Но зато я свободна,  весела,  беззаботна,  ничего  не
делаю, а жить так все же веселее, чем когда целую неделю  гнешь  спину  за
какие-то жалкие четыре франка. Впрочем, до денег я никогда не была  жадна.
Сколько раз случалось, что я отказывалась  от  предложений  богача,  чтобы
остаться с бедным возлюбленным, который пришелся мне по сердцу. Себе денег
я никогда не возьму. Вот, например, за  эти  три  или  четыре  месяца  Жак
истратил, наверное, не меньше десяти тысяч франков, а у нас  ровно  ничего
нет, кроме двух дрянных комнат, почти совсем без мебели, - потому что  мы,
как птицы, живем бездомными. Когда мы сошлись, у Жака не было ни гроша;  я
продала на сто франков драгоценностей, которые мне дарили, купила  на  эти
деньги лотерейный билет, а так как дуракам везет, как говорится,  то  я  и
выиграла четыре тысячи  франков.  Жак  всегда  так  же  весел,  безумен  и
безудержен, как и я... мы и порешили: будем жить и веселиться,  пока  есть
деньги; а когда им придет конец, то может случиться, что или мы друг другу
надоедим, и тогда - разлука, или мы по-прежнему будем любить друг друга, и
в этом случае, чтобы остаться  вместе,  постараемся  приняться  сообща  за
работу... Не получится... есть еще средство  не  расставаться:  жаровня  и
горсть углей!
   - Боже мой! - воскликнула Горбунья, побледнев.
   - Успокойся... до этого еще далеко... Мы не успели еще прожить  деньги,
как вдруг является какой-то ходатай по  делам,  который  некогда  за  мною
увивался, но уродство которого мешало мне заглянуть в его капиталы.  Зная,
что я живу с Жаком, он предложил мне... Но к  чему  докучать  тебе  такими
подробностями? В двух словах, - он дал в