ня  обманули:  я  сама,
видя вас, такую прелестную, ласковую и добрую, не в силах  была  поверить,
чтобы такое несчастье могло постигнуть вас... Но позвольте... как вы  сюда
попали? Как это случилось?
   - Бедняжка! - отвечала Адриенна, тронутая вниманием Горбуньи. -  А  как
случилось, что вы с вашим сердцем и умом так несчастны? Но успокойтесь. Не
всегда будет так: скоро я и вы, мы займем подобающее нам место.  Поверьте,
я никогда не забуду, что, несмотря  на  мучительные  заботы,  овладевающие
вами, из-за безработицы, одна, без средств к  существованию,  вы  подумали
обо мне, желая быть мне полезной... И вы,  действительно,  можете  оказать
мне большую услугу... я очень рада этому, потому что тогда  я  еще  больше
буду  вам  обязана:  вы  увидите,  как   я   буду   злоупотреблять   своей
благодарностью... - прибавила Адриенна с прелестной улыбкой. - Но  раньше,
чем говорить о себе, подумаем о других. Ваш приемный брат в тюрьме?
   - Теперь, вероятно, уже нет;  благодаря  великодушию  одного  товарища,
вчера его отец внес залог и его обещали  освободить  сегодня  же...  Но  я
получила от него письмо еще из тюрьмы, где он пишет,  что  имеет  сообщить
вам нечто очень важное.
   - Мне?
   - Да, вам. Каким образом может Агриколь, освободившись, передать вам?
   - Он хочет что-то сообщить мне! - повторила в задумчивости  мадемуазель
де Кардовилль. - Не могу себе представить, что бы это могло быть.  Но,  во
всяком случае, пока я здесь,  я  лишена  всякой  возможности  сноситься  с
внешним миром. Господин Агриколь пока никак не может меня увидеть.  Пусть,
значит, он ждет, когда я выйду. Кроме того,  надо  выручить  из  монастыря
двух бедных сирот...  более  меня  достойных  участия...  дочерей  маршала
Симона, задерживаемых здесь насильно.
   - Вы знаете их, мадемуазель?
   - Господин Агриколь, сообщая мне об их прибытии в Париж, сказал, что им
пятнадцать лет и что они поразительно похожи  друг  на  друга...  Третьего
дня, прогуливаясь здесь, по обыкновению, я увидала у  окон  разных  келий,
одной внизу, другой наверху, двух заплаканных  девушек,  сходство  которых
между собой и какое-то тайное предчувствие навели меня на мысль,  что  это
те  самые  сиротки,  о  которых  говорил  господин  Агриколь   и   которые
заинтересовали меня и раньше, поскольку они мои родственницы.
   - Они ваши родственницы, мадемуазель?
   - Как же!.. Не имея возможности иначе помочь, я старалась хоть  знаками
выразить им сочувствие. Их слезы и унылый вид прелестных лиц ясно  убедили
меня, что они такие же невольные пленницы в монастыре, как я в больнице!
   - Я начинаю понимать... вы жертва семейной злобы.
   - Какова бы ни была моя участь, я заслуживаю  меньшего  сожаления,  чем
двое детей... Их отчаяние меня очень тревожит... Кажется, больше всего  их
мучит разлука... Из немногих слов, сказанных мне сейчас одной из сирот,  я
поняла, что они жертвы злодейского замысла... Но, благодаря вам появляется
возможность их спасти. С тех  пор,  как  я  здесь,  я  лишена  возможности
общения с внешним миром. У меня нет ни пера, ни бумаги. Но если вы  будете
внимательно меня слушать,  то,  быть  может,  мы  сумеем  бороться  против
гнусного преследования.
   - Говорите же, мадемуазель, говорите!
   - Солдат, привезший девушек во Францию, отец Агриколя, здесь?
   - Да. Если бы вы видели его гнев и  отчаяние,  когда  исчезли  девушки,
доверенные ему умирающей матерью!
   - Необходимо, чтобы он воздержался  от  всякого  насилия...  иначе  все
потеряно. Вот возьмите это кольцо. - Адриенна сняла с  одного  из  пальцев
колечко. - Отдайте кольцо ему и пусть он сейчас же  идет...  вы  запомните
имя и адрес?
   - Не беспокойтесь, мадемуазель, не забуду.  Агриколь  только  один  раз
произнес ваше имя, а я не забыла. У сердца есть своя собственная память!
   - Я это вижу, милое дитя! Так запомните имя: граф де Монброн...
   - Граф де Монброн... Не забуду.
   - Это один из  моих  добрых  старых  друзей.  Он  живет  на  Вандомской
площади, в доме N_7.
   - Вандомская площадь, N_7. Я запомню.
   - Пусть отец Агриколя идет к нему сегодня же. Если его нет дома,  пусть
подождет. Он должен ему  отдать  это  кольцо  в  доказательство,  что  его
прислала я, и пусть он ему подробно расскажет  обо  всем:  и  о  похищении
сестер Симон, и адрес монастыря, где их задерживают как пленниц.  Обо  мне
пусть тоже сообщит, что меня заперли в больницу доктора Балейнье... Правда
всегда чувствуется: граф ему  поверит.  Это  человек  поразительного  ума,
очень опытный и обладающий  большим  влиянием.  Он  тотчас  же  предпримет
необходимые шаги, и завтра, самое позднее послезавтра, я в этом уверена, я
и бедные сироты, мы будем на свободе. И все это благодаря вам... Но минуты
дороги... торопитесь... Нас могут застать вместе... спешите, дитя мое...
   Уже совсем собравшись уходить, Адриенна еще раз обернулась к Горбунье и
таким сердечным, ласковым тоном сказала  ей,  что  бедная  девушка  ни  на
минуту не усомнилась в искренности этих слов:
   - Господин Агриколь сказал мне, что сердце  мое  стоит  вашего:  только
теперь я поняла, как лестно, как почетно для меня это  сравнение...  Прошу
вас, дайте вашу руку... - Прибавила она со слезами на глазах  и  протянула
сквозь решетку свою прелестную ручку.
   Слова и движения Адриенны были полны  такого  дружеского  участия,  что
Горбунья  без  ложного  стыда  вложила  свою  исхудавшую   руку   в   руку
красавицы-аристократки.
   Порывом невольного, святого почтения Адриенна поднесла эту руку к своим
губам и проговорила:
   - Если я не могу поцеловать мою спасител