жные типа - красоты и безобразия, богатства  и  нищеты.
Отдав невольно дань  поклонения  Адриенне,  Горбунья  сделала  движение  к
решетке.
   - Что  вам  от  меня  надо?  -  воскликнула,  вставая,  мадемуазель  де
Кардовилль с видом  отвращения,  которого  не  могла  теперь  не  заметить
Горбунья.
   Скромно опустив глаза, последняя сказала еле слышно:
   - Простите, мадемуазель, за мое внезапное появление, но  дорога  каждая
минута... меня прислал Агриколь!
   Назвав  кузнеца,  Горбунья  с  беспокойством  взглянула  на   Адриенну,
опасаясь, не забыла ли мадемуазель де Кардовилль имени ее приемного брата.
Но к своей радости, - она заметила, что имя Агриколя, казалось,  уменьшило
страх Адриенны, которая  подошла  к  решетке  и  с  ласковым  любопытством
посмотрела на Горбунью.
   - Вы пришли от Агриколя Бодуэна? - спросила Адриенна. - А кто вы такая?
   - Я его приемная сестра... бедная работница,  живущая  с  ним  в  одном
доме...
   Адриенна как будто старалась собрать свои мысли  и,  вскоре  совершенно
успокоившись, сказала с доброй и ласковой улыбкой:
   - Это вы посоветовали г-ну Агриколю обратиться  ко  мне  с  просьбой  о
залоге?
   - Как, сударыня, вы помните это?
   - Я никогда не забываю великодушия и  благородства.  Господин  Агриколь
мне говорил с глубокой нежностью о вашей к нему привязанности; я  об  этом
не забыла, и это совсем не странно... Но как вы попали в монастырь?
   - Мне сказали, что я найду здесь работу,  в  которой  я,  к  несчастью,
сильно нуждаюсь. Но настоятельница, к сожалению, мне отказала.
   - А как же вы меня узнали?
   - По вашей красоте, которую мне описал Агриколь.
   - Не по этому ли скорее? - показала с улыбкой на свои золотистые волосы
Адриенна.
   - Надо извинить Агриколя, - заметила  Горбунья  с  полуулыбкой,  редкой
гостьей на ее устах, - что  он  как  поэт  позволил  себе,  хотя  и  очень
почтительно, описать портрет своей покровительницы... Он не  пропустил  ни
одной черты совершенной красоты.
   - Но кто внушил вам мысль заговорить со мной?
   - Надежда услужить вам...  Вы  были  так  добры  к  Агриколю,  что  мне
хотелось доказать вам свою благодарность...
   -  Прекрасно,  дорогое  дитя,  -  с  непередаваемой  грацией   заметила
Адриенна. - Мне приятно будет удвоить свою благодарность...  хотя  пока  я
ничем не могла быть полезна вашему достойному приемному брату, несмотря на
мое желание.
   Во  время  этого  разговора  обе  молодые  девушки  обменялись   полным
удивления  взором.  Горбунья  не  в  силах  была  понять,  как  могла  так
выражаться женщина, которую считали помешанной; она удивлялась также  тому
спокойствию и свободе, с какой она позволяла себе говорить  с  мадемуазель
де Кардовилль, не угадывая, что избранные натуры с доброй душой,  к  числу
которых принадлежала и Адриенна,  умеют  ободрить  людей  и  заставить  их
невольно выказать свои достоинства с самой лучшей стороны.
   В свою очередь, Адриенна была поражена, что бедная работница,  нищенски
одетая, умела выражаться таким изящным образом и так  кстати.  Чем  больше
она  смотрела  на  Горбунью,  тем  скорее  пропадало   первое   неприятное
впечатление, заменяясь совершенно противоположным чувством.  С  обычной  и
быстрой женской проницательностью она  успела  подметить,  что  старенький
черный чепчик Горбуньи прикрывал роскошные каштановые волосы, блестящие  и
приглаженные, что худенькие, узкие  белые  руки,  обрамленные  изношенными
рукавами,   были   поразительно   чисты,   доказывая,    что    врожденные
чистоплотность и  самоуважение  Горбуньи  боролись  с  нуждой  из  чувства
самоуважения. Наконец, в бледности и  меланхоличности  черт  работницы,  в
разумном,  кротком  и  нежном  выражении  голубых  глаз  таилось  какое-то
грустное,   трогательное   обаяние,   какое-то    скромное    достоинство,
заставлявшее  забывать  о  физическом  недостатке.  Адриенна   поклонялась
физической красоте, но у нее был слишком развитой ум, слишком  благородная
душа и доброе сердце, чтобы она не сумела оценить и красоту  нравственную,
проявляющуюся  иногда  у  самых  несчастных,  больных  существ.   Конечно,
подобное суждение было для нее открытием. Богатство и положение держали ее
всегда вдалеке от людей  того  класса,  к  какому  принадлежала  Горбунья.
Красавица  аристократка  и  несчастная  работница  изучали  друг  друга  с
возрастающим изумлением.  Прервав  невольное  молчание,  Адриенна  сказала
молодой швее:
   - Причину нашего  взаимного  удивления  легко  отгадать.  Вы,  конечно,
поражаетесь, как  это  сумасшедшая,  если  вам  сообщили  обо  мне,  может
говорить так здраво, а я, - при этом мадемуазель де Кардовилль  заговорила
в самом сочувственном и как бы почтительном тоне, - я поражена  контрастом
между благородством вашего языка и манер и  тем  печальным  положением,  в
каком вы,  по-видимому,  находитесь.  Немудрено,  что  мое  изумление  еще
сильнее вашего.
   - Ах, мадемуазель, - с радостью воскликнула Горбунья, причем  глаза  ее
затуманились слезами счастья. - Значит, это так! М