вайте  же
бумаги... право... мне пора домой...
   Положение Дагобера было тем тяжелее, что в нем пробудились было надежды
на счастливый исход. Это был последний удар, довершивший страдания,  какие
ему пришлось перенести за сегодняшний день. Испытание было слишком  тяжело
и даже опасно для  человека  такого  закала,  с  великодушным,  честным  и
решительным характером, но в то же время привыкшего в качестве  воина,  да
еще воина-победителя, относиться к "буржуа" с порядочным высокомерием. При
словах:  "ваши  документы?"  Дагобер   побледнел,   но   старался   скрыть
мучительный страх под видом спокойной уверенности, надеясь этим  заслужить
доброе отношение бургомистра.
   - Я вам расскажу все в двух словах, господин бургомистр...  Ничего  нет
проще... может со всяким случиться...  Надеюсь,  меня  нельзя  принять  за
нищего или бродягу?.. не правда ли?.. Потом, вы сами понимаете,  что  если
честный человек путешествует с двумя девушками...
   - Сколько пустых слов!.. Ваши документы!
   В эту минуту  на  помощь  солдату  совершенно  неожиданно  явились  две
сильные союзницы. Сестры, с живейшим беспокойством прислушивавшиеся к шуму
на площадке, встали с постели и оделись, так что в тот момент, когда судья
закричал: "Пустые слова... Ваши документы!" - Роза  и  Бланш,  держась  за
руки, показались в дверях своей комнаты.
   При виде прелестных  девушек,  траурный  наряд  которых  делал  их  еще
привлекательнее,  бургомистр  встал,  явно  пораженный,  в   изумлении   и
восторге. Невольным движением молодые девушки схватили Дагобера за руки  и
прижались к нему с двух сторон, с беспокойством поглядывая в то  же  время
на бургомистра.
   Эта картина, открывшаяся глазам судьи,  не  могла  не  тронуть  его  до
глубины сердца; он снова  почувствовал  сострадание  и  жалость  при  виде
молодых,  невинных  существ,  которых  ему,  если  можно  так  выразиться,
представил старый солдат. Дагобер, заметив  произведенное  на  бургомистра
впечатление и желая им воспользоваться, поспешил подвести сирот поближе  и
промолвил растроганным голосом:
   - Вот эти бедные девочки, господин бургомистр, вот они!.. Могу ли я вам
представить лучший паспорт?
   При этом на глаза взволнованного солдата невольно навернулись слезы.
   Хотя бургомистр, вообще-то был весьма вспыльчив,  а  спросонья  казался
еще сердитее и недовольнее, чем обычно, в душе он был  неглуп  и  довольно
добр. Он понял, что человек,  которому  поручили  таких  девушек,  не  мог
внушать никаких подозрений.
   - Бедные дети! -  сказал  он  с  возрастающим  сочувствием,  смотря  на
сестер. - Такие молодые и уже сироты! Издалека вы едете?
   - Из глубины Сибири, господин бургомистр. Мать их была туда сослана  до
их рождения... Мы в пути уже около  пяти  месяцев...  Подумайте,  как  это
тяжело для таких девочек!.. Ради них я прошу вашей помощи  и  поддержки...
Для них, господин бургомистр, потому что на них сыплются несчастья...  Вот
и бумаги... я не мог их найти... они  пропали...  и  бумаги,  и  орден,  и
деньги... все лежало вместе. А про  орден  я  сказал  не  из  хвастовства:
видите, он был надет на меня самим императором... Значит, не плохой  же  я
человек после этого... хоть у меня и все пропало... да!.. Нет ни денег, ни
бумаг, вот почему я просил, чтобы мне уплатили за...
   - Но как и где потеряли вы все это?
   - Не знаю, господин бургомистр, я знаю только одно: что третьего дня  я
вынул оттуда немного денег, все было  на  месте.  Вчера  я  не  развязывал
ремней от сумки... мне денег хватило... а потом...
   - Где же лежала сумка?
   - В комнате у девочек... но сегодня ночью...
   Рассказ Дагобера был прерван появлением Предсказателя.
   Спрятавшись у лестницы, он слышал весь разговор  и,  опасаясь,  как  бы
бургомистр не смягчился и не помешал исполнению его плана, он счел  нужным
вмешаться.



14. РЕШЕНИЕ

   Левая рука Морока лежала на перевязи. Медленно поднявшись по  лестнице,
он почтительно поклонился бургомистру.
   При виде свирепой физиономии укротителя Роза и Бланш невольно отступили
назад и крепче прижались к солдату.
   Дагобер нахмурился. В нем снова закипел гнев  на  Морока,  которого  он
считал причиной всех своих бедствий (хотя и не знал, что  бумаги  украдены
Голиафом по его приказанию).
   - Что вам надо, Морок? - спросил бургомистр полусердито и вместе с  тем
не без приветливости. - Я ведь  сказал  трактирщику,  что  желаю  остаться
один.
   - Я пришел оказать вам услугу, господин бургомистр.
   - Услугу?
   - Большую услугу. Иначе я, конечно, не осмелился бы  вас  побеспокоить.
Меня одолело сомнение.
   - Сомнение?
   - Да. Я раскаялся, что не сообщил вам нечто по поводу  этого  человека.
Меня удержало ложное чувство сострадания.
   - Но что же имеете вы мне сообщить?
   Морок подошел к судье поближе и начал нашептывать ему что-то на ухо.
   Сначала лицо  бургомистра  выражало  только  изумление,  но  постепенно
становилось внимательным и озабоченным. Время от времени у него  вырывался
возглас удивления и недоумения, причем он кидал взгляд на  с