искусственные  цветы.
Бригитта была терпелива и весела, как обычно. Мы нарядились,  и  она  сама
причесала  меня.  Затем  мы  нарумянились  и  напудрились   -   все,   что
понадобилось  для  этой  цели,  нашлось  в  старинной  шкатулке,  кажется,
доставшейся ей от тетки. Через какой-нибудь час мы просто не узнавали друг
друга. Вечер прошел в пении и в придумывании разных шалостей.  Около  часу
пополуночи настало время ужинать.
   Наряжаясь, мы перерыли все шкафы. Один из  них,  стоявший  недалеко  от
стола, остался полуоткрытым. Садясь ужинать, я заметил на полке тетрадь, в
которой Бригитта часто писала, - я уже говорил о ней.
   - Ведь это, кажется, собрание ваших мыслей? -  спросил  я  и,  протянув
руку, достал тетрадь. - Если вы не сочтете это нескромным,  позвольте  мне
заглянуть в нее.
   Хотя Бригитта и сделала  движение,  чтобы  помешать  мне,  я  развернул
тетрадь. На первой странице мне бросились в глаза  следующие  слова:  "Мое
завещание".
   Оно было написано спокойной и твердой рукой. В нем Бригитта, без горечи
и без гнева, правдиво рассказывала обо всем, что она выстрадала из-за меня
с тех пор, как стала  принадлежать  мне.  Она  заявляла  о  своем  твердом
решении переносить все до тех пор, пока я буду ее любить, и умереть, когда
я оставлю ее. Ее намерения были  вполне  определенны.  День  за  днем  она
отдавала отчет в своей жизни, в принесенных  мне  жертвах.  Все,  что  она
потеряла, все, на что надеялась, ужасное чувство одиночества,  которое  не
покидало ее и в моих объятиях,  растущая  пропасть,  разделявшая  нас  все
более и более, жестокие  поступки,  которыми  я  платил  за  ее  любовь  и
самоотречение, - все это было рассказано без единой жалобы; напротив,  она
еще старалась оправдать меня. В конце она переходила к своим личным  делам
и делала подробные распоряжения, касавшиеся ее наследников. С  жизнью  она
решила  покончить  при  помощи  яда  -  добавляла  она.  Смерть  ее  будет
совершенно добровольной, и она безусловно запрещает, чтобы  память  о  ней
послужила поводом для каких бы  то  ни  было  преследований  против  меня.
"Молитесь за него!" - таковы были последние слова ее завещания.
   В шкафу на той же полке, я нашел коробочку, которую уже видел  однажды:
в ней был какой-то мелкий синеватый порошок, похожий на соль.
   - Что это такое? - спросил я у Бригитты, поднося коробочку к губам.
   Она испустила крик ужаса и бросилась ко мне.
   - Бригитта, - сказал я, - попрощайтесь со мной.  Я  беру  с  собой  эту
коробку. Вы забудете меня и будете  жить,  если  не  хотите  сделать  меня
убийцей. Я еду сегодня же ночью и не прошу вас о прощении. Быть может,  вы
и простили бы меня, но бог видит, что я этого недостоин. Поцелуйте же меня
в последний раз.
   Я наклонился к ней и поцеловал ее в лоб.
   - Подождите! - вскричала она  с  выражением  смертельной  тоски,  но  я
оттолкнул ее и бросился вон из комнаты.
   Три часа спустя я был готов к отъезду, и почтовые  лошади  подъехали  к
моему дому. Дождь все еще лил, и я  ощупью  сел  в  карету.  Кучер  тронул
лошадей, и в тот же миг я почувствовал, как  чьи-то  руки  обняли  меня  и
чьи-то губы с рыданием прижались к моим губам.
   Это была Бригитта. Я сделал все возможное, чтобы уговорить ее остаться.
Я крикнул кучеру, чтобы он остановил лошадей. Я сказал ей все, что  только
мог придумать, чтобы убедить ее  выйти  из  кареты.  Я  даже  обещал,  что
когда-нибудь, когда время и путешествия изгладят память о  причиненном  ей
зле, я вернусь к ней. Я силился доказать, что завтра может повториться  то
же, что было вчера. Я повторял, что могу сделать ее только несчастной, что
связать себя со мной - значило сделать меня убийцей. Я  испробовал  все  -
мольбы, клятвы, даже угрозы. На все это она отвечала:
   - Ты уезжаешь, так возьми и  меня  с  собой.  Бежим  отсюда,  бежим  от
прошлого. Мы больше не можем жить  здесь,  поедем  в  другое  место,  куда
угодно, поедем и умрем вместе в каком-нибудь уголке земли. Мы должны  быть
счастливы - я тобою, а ты мною.
   Я поцеловал ее с таким восторгом, что сердце мое едва не разорвалось.
   - Трогай! - крикнул я кучеру.
   Мы бросились в объятия друг к другу, и лошади понеслись вскачь.




ЧАСТЬ ПЯТАЯ


1

   Решившись предпринять дальнее путешествие, мы прибыли в Париж. Так  как
необходимые приготовления и кое-какие дела, которые нам надо было привести
в порядок, требовали времени, нам пришлось снять  на  месяц  меблированную
квартирку.
   Намерение  покинуть  Францию  сразу  все  изменило:  радость,  надежда,
доверие - все вернулось к нам. Огорчения  и  ссоры  исчезли  при  мысли  о
скором отъезде. На смену пришли мечты о счастье и клятвы вечно любить друг
друга. Мне хотелось заставить, наконец, мою дорогую возлюбленную  навсегда
забыть все перенесенные ею страдания.  Мог  ли  я  противостоять  стольким
доказательствам ее нежной привязанности, ее  мужественному  самоотречению?
Бригитта не только прощала меня, - она собиралась принести мне  величайшую
жертву: бросить все, чтобы следовать за мной. Чем меньше я чувствовал себя
достойным той преданности, какую  она  мне  выказывала,  тем  сильнее  мне
хотелось, чтобы в будущем моя любовь вознаградила ее  за  это.  Наконец-то
мой добрый гений восторжествовал над злым, восхищение  и  любовь  одержали
верх в моем сердце.
   Наклонившись рядом со мной над картой, Бригитта искала на ней местечко,
где мы могли бы укрыться. Мы еще не  решили,  где  оно  будет,  и  в  этой
неопределенности  было  для  нас  такое  острое   и   такое   неизведанное
удовольствие, что мы  нарочно  делали  вид,  будто  не  можем  ни  на  чем
остановиться. Во время этих поисков головы