и скрылись за дверью. Возвратимся теперь к нашим актерам.
     Неподалеку  от  гостиницы  находилось помещение для игры в
мяч, которое можно было превосходно переделать в театр.  Актеры
сняли  его, и лучший столяр города не замедлил приспособить его
под новое назначение, следуя указаниям  Тирана.  Маляр,  он  же
стекольщик,  который  брался  расписывать  вывески  и  украшать
гербами дверцы карет, освежил потрепанные и выцветшие декорации
и даже небезуспешно намалевал новые. Комнаты, где раздевались и
одевались игроки в мяч, были  отведены  актерам,  и  с  помощью
ширм,  огораживающих  туалетные  столы актрис, получилось нечто
вроде актерских уборных. Все нумерованные места были раскуплены
заранее, и сбор обещал быть хорошим.
     - Какая жалость, - говорил Тиран, перечисляя  с  Блазиусом
все пьесы, которые стоило сыграть, - какая жалость, что Зербины
нет  с  нами!  По  правде  говоря,  субретка придает соль, mica
salis1, и пикантность комедии. Ее искрометная веселость озаряет
сцену;  она  оживляет  затянутое  действие  и  срывает  смех  у
заскучавших   зрителей,   обнажая   в   улыбке   жемчуг  зубов,
окаймленных кармином. Бойкой болтовней, сладострастным  задором
она   оттеняет  целомудренное  жеманство  и  томное  воркование
простушки. Яркие цвета ее нескромного наряда радуют глаз, и она
не стесняется открывать чуть  не  до  подвязок  стройную  ногу,
обтянутую  красными  чулками  с  золотыми стрелками, - зрелище,
отрадное для молодых и для старых, для  старых  в  особенности,
потому что пробуждает их уснувший пыл.
     - Субретка,  бесспорно,  превосходная  приправа,  сосуд  с
пряностями, очень кстати сдабривающими пресные  комедии  нашего
времени,  -  согласился  Блазиус.  -  Что  поделаешь,  придется
обойтись без нее! Ни Серафина, ни Изабелла не годятся для  этой
роли.  А  кроме  того, нам нужны и простушка и героиня. Черт бы
побрал  маркиза  де  Брюйера  за  то,  что  он  похитил  у  нас
единственный  в  своем  роде  образец, жемчужину всех субреток,
нашу несравненную Зербину.
     В самый разгар  беседы  двух  актеров  у  ворот  гостиницы
послышался  серебряный  перезвон  бубенчиков;  вскоре  по двору
быстро и мерно застучали копыта, и собеседники,  облокотясь  на
балюстраду  галереи,  по  которой  прогуливались,  увидели трех
мулов, оседланных на испанский манер, с  султанами  из  перьев,
расшитой  упряжью  с  шерстяными помпонами, связками бубенцов и
полосатыми попонками. Все это  великолепно  блистало  новизной,
какой не видишь у наемных мулов.
     На первом сидел верхом здоровенный лакей в серой ливрее, с
охотничьим ножом за поясом, с мушкетом поперек луки; если бы не
одежда,  его  по  вызывающему  виду  легко  было  бы принять за
вельможу.  На  поводу,  который  был  обмотан  у  него   вокруг
запястья,  он  вел второго мула, навьюченного для равновесия по
обе стороны седла  двумя  огромными  тюками  под  покрышкой  из
валенсийской ткани.
     Третий  мул  был  еще наряднее и выступал величавее первых
двух; на нем восседала молодая женщина, укутанная  в  пелерину,
обшитую  мехом,  в  серой шляпе с красным пером и опущенными до
глаз полями.
     - Эге! Этот кортеж тебе ничего не напоминает? -  обратился
Блазиус  к  Тирану.  -  Помнится,  я  уже  слышал перезвон этих
бубенцов.
     - Клянусь патроном лицедеев! - воскликнул Тиран. - Это  те
самые  мулы,  что увезли Зербину на перекрестке у распятья. Про
птичку речи...
     - А птичка навстречу, - подхватил Блазиус.  -  О,  трижды,
четырежды  благословенный  день!  Он  достоин  быть  отмечен на
скрижалях! Это и есть сеньора Зербина собственной персоной! Вот
она спрыгнула на землю, с присущим  ей  одной  задором  вильнув
бедрами,  и сбросила плащ на руки лакею. А теперь сняла шляпу и
встряхивает  волосы,  как  пташка  перышки.  Поспешим   же   ей
навстречу, для скорости перепрыгивая через четыре ступеньки.
     Блазиус  и  Тиран спустились во двор и встретили Зербину у
крыльца. Она, как живчик, бросилась на шею Педанту и  обхватила
руками его голову.
     - Дай  мне  на  радостях  обнять  тебя  и расцеловать твою
старую образину так же горячо,  как  если  бы  ты  был  молодым
красавчиком! - воскликнула она, подкрепляя слова делом. - А ты,
Ирод,  не  ревнуй  и  не  хмурь  свои  густые  черные брови так
свирепо, будто собираешься отдать приказ об избиении младенцев.
Тебя я тоже поцелую. Я начала с Блазиуса,  потому  что  из  вас
двоих он уродливее.
     Зербина добросовестно выполнила обещание: она была девушка
на свой  лад честная и умела держать слово. Взяв под руку обоих
актеров,  она  поднялась   на   галерею,   где   дядюшка   Било
распорядился  приготовить ей комнату. Едва войдя, она бросилась
в кресло и шумно перевела дух, будто сбросила тяжелое бремя.