лошадь  в  повозку  и тронулись дальше. Вкусная пища подбодрила
их, и все, исключая Дуэнью  и  Серафину,  нелюбительниц  ходить
пешком,   следовали   за   фургоном,  дабы  посильно  облегчить
горемычную клячу. Изабелла опиралась на руку Сигоньяка и  время
от  времени  украдкой  бросала  на  него  умиленный  взгляд, не
сомневаясь, что он лишь из любви к  ней  принял  решение  стать
актером, столь противное дворянской гордости. Она понимала, что
оно  достойно  укоризны,  но у нее не хватало мужества порицать
такое  доказательство  преданности,  которому  она   непременно
воспротивилась  бы,  если бы могла его предвидеть, ибо она была
из тех женщин, что забывают о  себе  и  пекутся  лишь  о  благе
любимого.  Спустя некоторое время она, утомившись ходьбой, села
в фургон и забилась под одеяло рядом с Дуэньей.
     По обе  стороны  дороги  расстилалась  нескончаемая  белая
безлюдная равнина: ни намека на городок или деревушку.
     - Наше  представление  грозит сорваться, - заметил Педант,
окинув взглядом местность, - не заметно, чтобы зрители  спешили
к  нам  гурьбой,  и  сбор  в  виде  ветчины, кур и пучков лука,
которым Тиран разжег наш  аппетит,  представляется  мне  крайне
сомнительным.  Я не вижу ни одной дымящейся трубы, и, насколько
хватает глаз, ни единая колокольня не кажет своего флюгерка.
     - Наберись терпения, Блазиус, - успокоил Тиран,  -  частые
селения  заражают  воздух,  и  потому полезно располагать их на
большом расстоянии друг от друга.
     - Тогда обитателям здешних краев нечего бояться  повальных
болезней,   чумы,   кровавого   поноса,   холеры,  быстротечной
злокачественной  лихорадки,   которые,   по   словам   медиков,
случаются  от  большого скопления людей в одном месте. Если так
будет продолжаться, боюсь, что  первый  дебют  нашего  капитана
Фракасса состоится не скоро.
     Тем  временем  день  быстро  клонился  к  вечеру, и сквозь
густую пелену свинцовых туч  еле  виднелся  слабый  красноватый
свет,  указывающий  то место, где садилось солнце, соскучившись
освещать столь мрачный и угрюмый ландшафт, испещренный  черными
точками - воронами.
     От   ледяного   ветра   снег  покрылся  блестящей  коркой.
Несчастная старая кляча продвигалась с неимоверным  трудом;  на
каждом  спуске  копыта  ее  скользили, и как ни выпрямляла она,
точно колья, свои облысевшие колена, как ни  оседала  на  тощий
круп,  тяжесть  повозки  подталкивала  ее,  хотя  Скапен  и шел
впереди, держа лошадь под  уздцы.  Несмотря  на  стужу,  по  ее
хлипким  конечностям  и костлявым бокам струился пот, от трения
сбруя превращалась в белую пену.  Легкие  ее  раздувались,  как
кузнечные  мехи.  Синеватые  глаза  расширялись  в  мистическом
ужасе, словно  от  страшных  видений;  а  иногда  она  пыталась
свернуть  в сторону, как будто незримая преграда вставала перед
нею. Она шаталась, как пьяная, ударяясь  своим  остовом  то  об
одну,  то  о  другую  оглоблю, а голову то вздергивала, обнажая
десна, то опускала к земле,  словно  стараясь  глотнуть  снегу.
Ясно  было,  что  пробил  ее час, но она умирала на ходу, как и
подобает честной рабочей лошади. Наконец она свалилась, сделала
слабую попытку отбрыкнуться от смерти, повернулась на бок и  уж
больше не встала.
     Испуганные   внезапным   толчком,   от  которого  едва  не
опрокинулся фургон,  женщины  подняли  отчаянный  крик.  Актеры
поспешили  им  на  помощь  и  тотчас  вызволили  их. Леонарда и
Серафина  ничуть  не  пострадали,  но  Изабелла  от  испуга   и
сотрясения  лишилась чувств, и Сигоньяк на руках вынес лежавшую
в обмороке девушку, меж тем как Скапен, наклонясь, ощупывал уши
лошади, которая была распластана на земле, точно картонная.
     - Сдохла, окончательно сдохла, - сказал Скапен, поднимаясь
с унылым видом, - уши холодные, и шейная жила перестала биться.
     - Значит,  нам  самим  придется  впрячься  в  фургон,  как
вьючным животным или как рыбакам, что бечевой тянут баркас! Что
за  проклятая  мысль  взбрела  мне  в  голову  стать актером! -
возопил Леандр.
     - Нашел  когда  стонать  и  хныкать!  -   заревел   Тиран,
раздраженный  этим  несвоевременным  нытьем.  -  Надо набраться
мужества, показать, что нам не страшны превратности  судьбы,  и
рассудить, как быть дальше. Но прежде всего посмотрим, не очень
ли  плоха  бедняжка  Изабелла;  нет,  она уже открывает глаза и
стараньями Сигоньяка и тетушки Леонарды приходит в себя.  Итак,
труппа   должна  разбиться  на  две  части.  Одна  останется  с
женщинами подле фургона, другая  отправится  в  разные  стороны
искать  помощи. Мы не россияне, привычные к скифским морозам, и
не способны зимовать здесь до утра, задом в снегу. Меховых  шуб
у  нас  нет,  и  к рассвету мы застынем от холода и побелеем от
инея, как обсахаренные фрукты. Капитан Фракасс,  Леандр  и  ты,
Скапен,  -  вы  легки  на подъем и быстроноги, как Ахилл Пелид.
Бегите во всю прыть, словно тощие коты, и возвращайтесь  к  нам