сюда  вас, - предположил Ирод, - шпионы герцога де Валломбреза,
надо полагать, неотступно следуют за  нами.  Один  из  бретеров
сделал   бы   вид,   что   его  стесняет  или  оскорбляет  ваше
присутствие, и, не дав вам  обнажить  шпагу,  словно  невзначай
нанес   бы   смертельный   удар,  а  его  сообщники,  в  случае
надобности, прикончили  бы  вас.  Все  это  было  бы  приписано
пустяковой  ссоре  и стычке. Ведь нельзя доказать, что это была
предумышленная ловушка, никак нельзя.
     - Мне несносно думать,  что  дворянин  способен  на  такую
низость,  как  устранение  соперника  руками  наемных  убийц, -
сказал благородный Сигоньяк. - Если он не  удовлетворен  первым
поединком, я готов снова скрестить с ним шпаги и драться до тех
пор,  пока  один из нас не падет мертвым. Так принято поступать
между людьми чести.
     - Совершенно  верно,  -  подтвердил  Ирод.  -  Но  герцог,
несмотря  на  свою  безумную  гордыню, отлично знает, что исход
поединка неизбежно будет для него  роковым.  Он  отведал  вашей
шпаги  и  узнал,  каково  наткнуться  на ее острие. Верьте мне,
поражение вселило в него дьявольскую злобу, и в способах  мести
он не будет щепетилен.
     - Если  он не согласен на шпагу, можно драться верхом и на
пистолетах, - сказал Сигоньяк, - тогда ему нечего ссылаться  на
мое превосходство как фехтовальщика.
     Рассуждая  таким  образом,  барон  и  его спутник дошли до
Университетской набережной,  и  тут  какая-то  карета  едва  не
задавила  Сигоньяка,  хотя  он  и  поспешил  отстраниться. Лишь
благодаря своей худобе он не был расплющен об  стену,  до  того
прижала  его карета, хотя по другую ее сторону на мостовой было
просторно, и  кучер,  чуть-чуть  натянув  вожжи,  мог  миновать
прохожего,  которого, казалось, преследовал умышленно. Стекла в
дверцах кареты были подняты, а занавески  опущены  изнутри;  но
если  бы  кто  отодвинул  занавески,  то  увидел бы великолепно
одетого  вельможу,  у  которого  рука  была  подвязана   черным
шелковым  шарфом.  Несмотря на красноватый отсвет от задернутых
занавесей, он был очень бледен,  и  узкие  дуги  черных  бровей
четко  вырисовывались  на  матовой  белизне  его  лица. Ровными
жемчужными зубами он до крови закусил нижнюю губу, а его тонкие
нафабренные усы  топорщились,  судорожно  подергиваясь,  как  у
тигра,  выслеживающего добычу. Он был безукоризненно красив, но
лицо его жестокостью  своего  выражения  могло  скорее  внушить
ужас,  нежели  любовь,  особенно  в  данный миг, когда оно было
искажено игрой злобных и дурных страстей.  По  этому  портрету,
схваченному  в  щелку между занавесками кареты, проносящейся во
весь опор, всякий, разумеется, признал бы молодого  герцога  де
Валломбреза.
     "Опять неудача! - твердил он про себя, пока карета уносила
его вдоль  Тюильрийского сада к воротам Конференции. - А я ведь
обещал кучеру двадцать пять луидоров,  если  он  зацепит  этого
окаянного  Сигоньяка  и  как  бы нечаянно разобьет его о столб.
Положительно, звезда моя  закатывается;  ничтожный  деревенский
дворянчик   берет  верх  надо  мной.  Изабелла  обожает  его  и
ненавидит меня. Он побил моих наемников, он ранил меня  самого.
Пусть  он неуязвим, пусть его хранит какой-нибудь амулет, - все
равно он  умрет,  или  я  лишусь  своего  имени  и  герцогского
титула".
     - Гм! - протянул Ирод, глубоко вздохнув всей своей могучей
грудью.  - У лошадей, впряженных в эту карету, как видно, те же
склонности, что и у коней Диомеда, кои топтали людей, разрывали
их на части и питались их мясом. Вы не  ранены,  чего  доброго?
Этот  чертов  кучер отлично видел вас, и я готов прозакладывать
наш лучший сбор, что он умышленно направил на вас свою упряжку,
желая раздавить вас из какого-то умысла или ради тайной  мести.
В этом я твердо уверен. Вы не заметили, на карете был герб? Как
дворянин,  вы  должны быть сведущи в благородной геральдической
науке, и гербы виднейших фамилий вам, конечно, знакомы.
     - Мне трудно что-либо сказать по этому поводу,  -  ответил
Сигоньяк,  -  даже  герольд в таком положении вряд ли разглядел
бы, каковы цвета и эмали  герба,  а  тем  паче  его  разделы  и
эмблемы.  Моя  главная забота была увернуться от этой махины на
колесах, а не то что разбирать,  украшена  ли  она  шествующими
через  щит  или  вздыбленными  львами,  леопардами,  орлами или
утками без клюва и  без  ног,  золотыми  гривнами,  вырезанными
крестами и прочими символами.
     - Досадное  обстоятельство!  - заметил Ирод. - Таким путем
мы могли бы нащупать след и распутать нити тех  черных  козней,
которые  плетутся вокруг вашей персоны ибо нет сомнений, что от
вас намерены  избавиться  quibuscumque  viis1,  как  сказал  бы
по-латыни педант Блазиус. Хотя доказательств тому нет, я не был
бы   удивлен,   узнав,   что   карета  принадлежит  герцогу  де
Валломбрезу, который желал доставить себе удовольствие, проехав